Карточный домик Путина

Разумеется, Путин и его коллеги — не из тех, кто любит пускать дела на самотек. Власти очень внимательно следят за тем, как ведет себя корпоративная элита. Только интересуются они не решениями, принимаемыми в области ценообразования, инвестиций или заработной платы. Их интересует, не финансирует ли кто-то из бизнесменов оппозиционные партии, не пытается ли использовать свои ресурсы для приобретения дополнительного влияния в Кремле, не заводит ли подозрительных знакомств. С кем встречаются в Лондоне? Какие контакты имеют в Израиле? О чем беседовали в Вашингтоне?

Режим Путина старается поставить бизнес под контроль государства? Да, безусловно, — но лишь на политическом уровне. На экономическом уровне в России было мало правительств, которые в такой степени подчиняли свою политику интересам крупного частного капитала. Корпорации диктуют власти свою повестку дня. В обмен на это они должны регулярно демонстрировать свою лояльность. Не только по отношению к системе, но и лично к президенту, к любому крупному чиновнику в его администрации. С другой стороны, почему бы и не быть лояльными? Власть гарантирует благоприятные условия для работы, прибыли и цена акций растут. Проблемы со свободой печати? Но их вряд ли испытывает деловая пресса, приводящая сведения о последних котировках ценных бумаг. Трудности с правами человека? Так люди у нас разные. У одних нет прав, у других трудностей. Неприятности у чеченцев? Но чеченец, накопивший несколько миллионов долларов, знает, как от своих проблем избавиться. Притеснение бюрократами мелкого и среднего бизнеса? Так крупный бизнес от этого только выигрывает. Крупный бизнес разоряет мелкого предпринимателя куда успешнее и быстрее, чем коррумпированные чиновники.

Путинская бюрократия использует каждую возможность для того, чтобы самой заняться бизнесом. Но что в этом плохого? Благодаря своим деловым интересам чиновники только лучше понимают предпринимательскую элиту. Да, они вытеснили иностранцев из прибыльных нефтяных проектов. Но зато укрепили позиции отечественных корпораций. И кто скажет, что отечественные олигархи меньше заботятся о величии отчизны, нежели иностранные?

Вступая по энергетическим проектам в конфликт с западными партнерами, Москва лишь показывает, насколько она является прилежным учеником Запада. На глобальном уровне Путин так же лоббирует интересы своих, российских компаний, как Ангела Меркель — немецких. Крупный бизнес из Германии стремится на русский энергетический рынок, мечтает о приобретении прибыльной собственности.

Путинский проект российского капитализма прост и прозрачен. Это сильная централизованная власть, опирающаяся на крупные частные корпорации. Связующим звеном выступает бюрократический капитал, постоянно рождающийся в недрах государства, но так же перманентно приватизирующийся. Государство аккумулирует ресурсы и поддерживает порядок. По мере того, как формируются условия для приватизации очередного, сложившегося в рамках государственного сектора проекта, он передается частному капиталу либо сам превращается в частную корпорацию. Совершенно ясно, что за свои услуги бюрократия требует достойную цену. Эта плата за услуги выражена не только в сумме взяток, не только в получении бывшими и действующими чиновниками своей доли в процветающих предприятиях, но и в виде политической лояльности крупного капитала.

Бюрократия требует от олигархического капитала соблюдения определенных правил, своеобразной дисциплины. Причем требует совершенно искренне. Другой вопрос, что учитель нравственности из чиновника получается так себе. Что поделаешь.

В основе проекта Путина лежит абсолютно рыночный подход, не сильно отличающийся от американского или немецкого корпоративизма, только с русской спецификой. А специфика состоит в том, что бюрократия в условиях периферийного капитализма всегда будет иметь тенденцию к гипертрофированному развитию, склонна к коррупции и отличается некомпетентностью. Совместить путинский проект с демократией трудно, но не потому, что президент и его окружение вышли из органов госбезопасности. Просто в стране, где 70% населения рыночную модель не принимает, где плоды экономического успеха достаются незначительному меньшинству, поддерживать стабильность можно, лишь жертвуя демократическими свободами. На самом деле политика Путина — вынужденная. Можно сказать, что власть как раз старается сохранить демократические институты настолько, насколько это вообще возможно в рамках сложившейся социально-экономической модели. Жаль только, что это не слишком возможно в принципе.