Картонная пуля

Я бодрился, пытался изображать из себя настоящего мужчину с прогрессивными взглядами на семью и сделал вид, что известие об отношениях Филимонова с моей женой меня не слишком поразило. Мы теперь, вроде, свободные, независимые друг от друга люди и имеем право делать все, что взбредет в голову. Соответственно и Филимонов как будто свободен от моральных обязательств передо мной…

Мы выпивали чуть ли не как обычно. И даже еще на следующий день. А потом я прервал печальный и бессмысленный отпуск.

Через пару лет мы с Филимоновым забыли о странном инциденте, и сегодня я уверенно могу сказать, что он мой ближайший или даже единственный друг.

10

Обычно по утрам я к Валентине Филипповне со всякими глупостями не пристаю, но сегодня можно было изменить традиции. Проснулся, полежал минут пятнадцать, собираясь с мыслями, и полез. Может быть, следовало дождаться, пока она сама проснется? Для этого достаточно было приступить к завтраку, и она обязательно потащилась бы в туалет. Но я совсем не чувствовал голода. Меня охватил зуд нетерпения, похожий на зуд вожделения.

Валентина Филипповна не стала ворчать, отворачиваться и отпихиваться спросонья, а с ходу включилась в игру. Правда, особо порадовать женщину оказалось нечем — эякуляция началась на десятой фрикции, а я и не подумал ее затормозить.

Откинувшись к стене и отдышавшись после короткого спринта я осторожно сказал:

— Помнишь наш разговор?.. Давай сделаем это?

С Валентины Филипповны медленно сполз томный вид.

— В каком смысле? Какой разговор? — переспросила она, хотя я понял, что она сразу поняла.

Нельзя сказать, что Валентина Филипповна жадная женщина, но любовь к деньгам ощущается в ней за четыре километра. Месяца два назад, ночью, точно так же лежа в постели и сгорая от вышеозначенной любви и зависти, умноженных на полтора литра шампанского (я, помнится, в тот вечер предпочел дешевенький и паршивенький «Белый аист»), она рассказала о десятках, если не сотнях килограммов черного нала, хранящихся в подвале фирмы «Коала». По сути получился почти готовый план ограбления. «Роскошная жизнь лежит за стенкой! — переживала она. — Взять ее — все равно, что мужику два пальца… Причем днем! Ах, если бы я была мужчиной! Охрана — два обкуренных идиота. Даже один. Ключ от комнаты у него. Главное — вырубить дурака. А потом набиваешь сумки деньгами и выходишь как ни в чем не бывало…»

Эта идея, чувствуется, глубоко укоренилась в ее сознании, потому что еще дня через три, перебрав алкоголя, в тишине ночи она снова окунулась в свои грезы.

Один мой знакомый, большой выдумщик, любит повторять: заработать деньги — пара пустяков, главное — придумать способ, а придумать способ — вообще ничего не стоит, тем более, другие же придумывают… Он это приговаривает не из любви к афоризмам, а в полной убежденности, что так все в жизни и случается. Когда его слушаешь, все проблемы представляются такими простыми! В изложении Валентины Филипповны ограбление подвалов «Коалы» выглядело не только пустяком, но вдобавок еще и вполне богоугодным делом. Украсть у вора — чем не нравственный подвиг?

Естественно, дальше мечтаний у Клепиковой дело не двинулось бы никогда… Если бы она случайно не повстречалась со мной…

Когда о черном нале родной фирмы Валентина Филипповна заговорила во второй раз, я, слегка оживившись, принялся задавать наводящие вопросы. Впрочем, интерес подвыпившего мирного пенсионера выглядел так же невинно, как гладиолус, самый бестолковый и бесполый из цветов. Гладиолусов не дарят ни девушкам, ни юношам, а исключительно пожилым учительницам раз в год, первого сентября.

— Ты конкретно можешь сказать, сколько у вас там денег-то?

— Ну, точно, конечно, не знаю, — призадумалась бухгалтерша. — Всегда по-разному. Деньги-то каждый день поступают и убывают. Но не через меня. Я по большей части официальной бухгалтерией занимаюсь. Отчеты… Денег очень много. Они там на стеллажах лежат, как в банке. Как их сосчитаешь?..

— Ну тысяч пятьсот есть? Если в баксах…

— Ну уж, пятьсот! — пренебрежительно махнула рукой Валентина Филипповна. — Думаю, миллионов пять-семь наберется…

— Шутишь! — чуть ли не в самом деле испугался я.

Да и как же было не испугаться! Оказаться лицом к лицу с подобной суммой или хотя бы представить такую возможность — то же самое, что ступить на край пропасти. На край вечности. Конечно, кому как, но для меня пять миллионов долларов — это самая что ни на есть вечность и есть.