Картонное небо. Исповедь церковного бунтаря

Симония, разумеется, отсутствует в бедных епархиях, когда попа иной раз наскоро рукополагают (пока не убёг) и посылают туда, где Макар телят не пас. Но даже в бедных епархиях преуспевают самые хитрые и принимающие правила игры, которые устанавливает авторитарный епископ. Не один и не два раза я слышал, как священник самоотверженно восстанавливал храм, а владыка передавал его другому попу за взнос в пользу епархии – так скромно именуется симония. Самого же священника-строителя отправляли восстанавливать какие-нибудь руины – по сути, очередную торговую точку, которую епископ, как рэкетир из девяностых, с радостью обложит поборами, снова поставив настоятелем (предварительно удалив «строителя» на новый объект) покладистого и внимательного к нуждам епархии попа. Тех священников, кто регулярно заносит владыке денег, тот, естественно, бережет и ставит на самые ответственные посты.

«А как же духовность?» – спросите вы. Смешные вы. Духовность это для вас. Это товар бесценный. «Еще подобно Царство Небесное купцу, ищущему хороших жемчужин, который, нашедши одну драгоценную жемчужину, пошел и продал все, что имел, и купил ее» (Мф. 13:45–46).

Поэтому для овец предусмотрены другие правила в отношении денег, тогда как «отцам» многое прощается. C’est la vie. Церковная традиция показывает нам прекрасные примеры нестяжания в Четьих минеях, когда средневековые святые уклонялись от товарно-денежных отношений, живя в пустынях и пещерах среди диких зверей. Это, мол, и есть пресловутая «свобода во Христе», к чему нужно стремиться. Но витрина православия не означает реальных действий священнослужителей и мирян – в сложном современном мире евангельский идеал в полной мере реализуют лишь бомжи, которые, если б не бухали, не блудили и не воровали, то чётко бы жили по словам Христа, как птицы, что не сеют и не жнут, но хлеб свой имеют. Некоторые древние сирийские подвижники так и назывались «воски», что значит «пасущиеся». Когда наступало время вкусить пищу, воск (который при этом часто не носил и одежду) брал серп и отправлялся бродить, будто пасущееся животное, питаясь найденными растениями и кореньями. В настоящее время к собирательству и полной беспопечительности вернулись только бомжи. В церкви распространено мнение, что высшим подвигом является юродство и странничество. То есть стилистически это грязные побирающиеся у церкви бомжи, которые, правда, не бухают, не воруют и не блудят, а пребывают в тайных молитвах, незримых человеческому глазу. Оттого что средний православный не может бросить всё и начать благочестивое бомжевание с непрестанной молитвой на устах, он испытывает лёгкое чувство вины – я не утрирую, а показываю реальный вектор, куда православному надлежит по всем нравоучениям «расти». А если не хочешь туда расти – откупайся.

Любая община, в том числе и сложившаяся возле знаменитого старца, имеет свою экономику и бухучёт и радостно принимает любые пожертвования. Многие старцы являются богатыми или по крайней мере зажиточными людьми. Конечно, никто не поймёт монаха, если он будет тратить деньги на удовольствия, поэтому старцы вкладываются в строительство скитов и храмов, владея денежным потоком для насаждения православия, но сам этот денежный поток бывает довольно внушительным. Например, на личном счету знаменитого афонского духовника Иосифа Ватопедского пребывал не один миллион евро. Есть даже в монашестве почётное наименование игуменов и епископов – «строители». Это те монашествующие, которые сумели привлечь на свою сторону ктиторов с их богатствами, построив или благоукрасив обители и храмы. Далеко не каждый священник может стать строителем – для этого надобен особый талант, знание человеческой психологии и хорошая репутация. Раньше в Средневековье иногда уходили в монастыри люди богатые и строили монастырь или храм «под себя», становясь впоследствии игуменами. Церковная история фиксирует такие факты однозначно в положительном свете.

Иногда денежные пожертвования старца контролируют его келейники или келейницы, которые опекают старого уже человека взамен на контроль над его деньгами. Вообще, любой культ, будь то культ иконы, святого или ныне живущего старца, неотделим от его экономики. Есть и экзотические околоправославные культы, как культ «отрока Славика», позволяющий заработать его матери, главным образом на издании пророчеств «отрока». Экономика культа всегда приветствовалась церковью ещё с ветхозаветных времён – «не заграждай уста вола молотящего». То есть обеспечивая культ, ты не сребролюбствуешь, а просто, как вол на пашне, отверзаешь свои уста и перемалываешь по зёрнышку, что посылает Господь. Количество этих съеденных зёрнышек зависит от величины утробы молотящего вола. А эти утробы бывают весьма ненасытными.