Картотека живых

- Что, маленькая? Хочешь кофе? - она подает кружку холодной бурды и поддерживает голову Иолан. Та по-детски выпячивает губы, чтобы дотянуться до кружки, пьет и сияющими глазами глядит туда, откуда доносится веселое тук-тук-тук. - Потом между двумя глотками переводит дыхание и произносит первое слово:

- Карусель?

Маргит не сразу понимает, задумывается, потом, сообразив, быстро отворачивается.

* * *

- С утра строите виселицу? Gar net schlecht! нем.)> - говорит Россхаупт, входя в главные ворота, и улыбается плотнику Карльхену, который, опустив доску на землю, вытянулся перед надзирательницей в струнку. - Для кого же это?

-- Не знаю, фрау надзирательница. Приказ комендатуры.

Тем временем возгласы "Achtung!" эстафетой достигают кухни, и Лейтхольд, прихрамывая, уже спешит с ключами навстречу надзирательнице. Россхауптиха входит в женский лагерь и принимает рапорт Илоны. Сегодня Кобылья Голова много спокойнее, чем в прошлый раз. Размашистым шагом она направляется к третьему блоку, откуда как раз выходит сиделка с ведром.

- Стой! - командует Россхаупт. - Почему у тебя красные глаза? Ревела?

Маргит не знает, что ответить.

- А ну, говори!

- Бедняжка Иолан... - шепчет сиделка, кивнув головой в сторону барака, - думает, что на апельплаце строят карусель.

И Маргит бежит дальше.

Россхаупт останавливается около Иолан, лежащей с открытыми глазами, которые сияют так, словно она глядит на рождественскую елку. Но вот она видит надзирательницу, и лицо ее тускнеет, веки опускаются.

- Не спит, - говорит Россхаупт, стараясь забыть о мертвой сестре, на которую так похожа эта девушка. - Открой-ка глаза, слышишь? Ты должна поправиться. Я так хочу!

До Иолан, видимо, не доходят эти слова, но появление надзирательницы и ее голос сильно перепугали больную.

- Я говорю, ты должна поправиться! - повторяет Кобылья Голова. Поняла?

- Jawohl, - шепчет бледная девушка с алыми пятнами на щеках.

-Ага! - усмехается Россхаупт. - Дело пойдет на лад.

И, довольная тем, что она помогла лечебному процессу, Россхаупт поворачивается и шагает обратно к калитке. Ожидавшему там Лейтхольду она говорит:

- Пройдем еще в кухню, но быстро, у меня мало времени.

По дороге она сообщает ему, что не допустит, чтобы девушки перемерли в завшивленном лагере. "Все уже устроено, мы переведем их в другое место. Что окажешь?". У Лейтхольда подкосились ноги. У него отнимают Юлишку! Но он овладел собой и сказал:

- Мне все равно, фрау надзирательница. Вы, конечно, сами знаете, что полезнее для Германии.

Россхаупт вспомнились слова Копица о том, что кюхеншеф путается с одной из кухарок. Она покосилась на Лейтхольда и тихо сказала:

- Ну да, я знаю, для тебя они только номера.

- Да, - ответил Лейтхольд, и его стеклянный глаз злобно уставился в пространство.

Россхаупт прошлась из конца в конец кухни и уже направилась было к выходу. Вдруг что-то необычное во внешности Юлишки привлекло ее внимание.

- Кюхенкапо, подойди сюда!

- Битташон? - прощебетала Юлишка, словно обращаясь к Лейтхольду, а не к Кобыльей Голове.

- Что это на тебе надето? Ну-ка, сними передник.

Молодая венгерка, не теряя уверенности в себе, развязала веревку, которая поддерживала на ней передник из мешковины, и предстала перед надзирательницей в брюках. Брюки были отлично сшиты и очень шли Юлишке... Пусть-ка Лейтхольд поглядит!

- Откуда это у тебя? - Голос надзирательницы был невозмутим и ничем не выдавал опасности, которая нависла яад девушкой.

Юлишка выпятила грудь.

- На работе у меня порвалась юбка. Женской одежды в лагере нет, пришлось взять эти брюки с мертвого мусульманина.

- Сидят безупречно, - признала Россхаупт. - А ну, покажись!

Юлишка повернулась, как манекенщица в ателье. Лейтхольд глядел на нее зрячим глазом и млел. В глубине кухни, за котлами, Като с перепугу уронила большую поварешку. "Неужели никто, кроме меня, не понимает, что Юлишка просто спятила?"

- Не можешь поаккуратнее, ты, корова? - крикнула Россхаупт, когда поварешка прогрохотала на бетонном полу. Затем недовольство надзирательницы вновь сменилось безмятежным выражением, и она обратилась к Юлишке. Подойди-ка поближе...

Красотка повиновалась. Россхаупт была уверена, что теперь знает, в кого влюблен Лейтхольд.

- А спросила ты герра кюхеншефа, позволит ли он тебе такой маскарад?

- Ах, что вы, нет, - прощебетала Юлишка. - Я думала, что это неважно. Ведь на нас тут никто не смотрит.

Россхаупт сделала вид, что не замечает дерзкой кокетливости этого ответа.

- Кто тебе шил это?

- Никто, битташон. Я ношу их неперешитыми.

- Не ври! - все еще сдержанно сказала Кобылья Голова. - Крупные стежки по бокам сделаны не на машине. Кто-то перешивал брюки здесь, в лагере.

В кухне стояла мертвая тишина, все девушки замерли на месте, каждая, как и Като, поняла теперь, что беда на пороге. Да и Юлишка, видно, почуяла опасность.

- Ей-богу!.. - сказала она уже робко. - Может быть, их перешили в Освенциме... а мне достались такие.

- А куда делся полосатый кант, который вшивали там?

Юлишка опустила голову.

- Я получила такие... правда!