Карты четырех царств.

— Ты и ты, — сабля выбрала самых смешных в своем отчаянии и наверняка безмерно преданных дому. — Седлать коней. Двух… да, именно двух, и быстро.

Слуги покосились на Лию, но хозяйка молчала. Слуги коротко глянули в сторону Сэна, просто для порядка… икнули и пропали. Сэн уже не смотрел в окно сонным взглядом слепого старика. Он остро, внимательно изучал саблю в руке друга.

Ул шагнул к креслу, встал на одно колено и подал клинок, как и следует, рукоятью вперед. Подсунул рукоять под безвольную ладонь Сэна.

— Как тебе? Я срубил им горгла и вервра. Оба были пустышки, бой сложился так себе, нечем гордиться. И всё же у клинка уже есть история.

Пальцы Сэна — казалось, они всё те же, молодые и сильные, только спрятанные в перчатке дряблой старческой кожи — дрогнули, обняли рукоять. Сэн изучил оружие, чуть прикашливая и щурясь. Покосился на друга.

— А ты вырос, смотришься лет на двадцать пять. — Едва слышно прошелестел алый, такой… погасший, но прямо теперь нашедший силы разжечь искорку интереса во взгляде. — Всё равно пацан, в глазах бесята прыгают. Хорошо.

Сэн погладил сталь и улыбнулся сонно, спокойно. Снова перевел взгляд вдаль.

— Жила-была каменная королева, — начал Ул, и каждое слово отдавалось в душе болью. — Она всегда была занята, дела её были важными. Она обладала властью и силой, это правда. И полагала себя обязанной отвечать за всё и контролировать всё, чтобы всем… стало лучше. У королевы не хватало времени выполнить одно обещание, которое можно было отложить. Ведь обещание было личное: пересадить цветок. Такой пустяк. Остаться человеком… — Ул резко обернулся к Лэйгаа. — Ты ведь ни разу не видела, как красиво горят особняки советников? Тут бумаг — под крышу. Я разрешу тебе самой поджечь, я сегодня добрый.

В дверь снаружи принялись тихо, испуганно скрестись, и Ул окончательно поверил: слуги здесь — ну чисто мыши! Он бегом пересек комнату, рванул дверь. Слугу внесло в зал, и он прокричал, так и не отпустив ручку двери и галопом приближаясь к стене, от встречи с которой спас только Ул, приняв бедолагу в объятия и чуть не доведя до сердечного приступа:

— Кони поданы!

Слуга отпрыгнул от опасного гостя, поправил камзол и поклонился, бурно дыша. По потному лицу и общей нервозности яснее ясного: надеется, что теперь-то кошмарные гости уедут. Может, уже и стражу вызвал, утихомиривать буянов. Ул рассмеялся, пробежал через комнату. Поддел Сэна под спину и под колени, поднял и двинулся прочь, из комнаты и далее, он решил твердо — вон из особняка. Тело друга было такое легкое… аж страшно, в чем душа держится?

— Мы уходим, — бросил Ул, ни к кому не обращаясь. Добавил громче: — Я не могу принимать решения за кого-то, такие решения не имеют веса. Но я могу сказать, теперь за порогом цветет золотое лето. Оно волшебное, как всякое лето, запавшее в душу. Это правда, но толку-то от моих слов? Слова имеют смысл, который или внутри, в душе — или шелуха. А я уже чую прелесть дальней дороги, полной синих туманов, румяных рассветов, шелковых дождей… Лэйгаа, мы толком не знакомы. Я как-то боялся начать разговор. Мне понадобится много костров, разговоров и еще не знаю, чего, чтобы по-настоящему стать тем, кем ты видишь меня.

— Парой, — рука Лэйгаа вспорхнула и легла на локоть.

— Ты совсем отчаянная, — улыбнулся Ул. — Решаешь быстрее меня. Это редкость, знаешь ли.

Ул уже стоял на крыльце. Обернулся, увидел бледную до синевы закушенных губ Лию, которая не смела оторваться от дома — и не могла остаться в нем, пустом без Сэна. Ул прислонил друга к перилам и быстро нарисовал высвобожденной рукой кривой, будто подмытый дождем, циферблат без стрелок.

— Вот так я вижу время в этом доме. Я не знаю, почему оно остановилось для Сэна. Но я понимаю несомненно: если время сломалось, надо прилагать усилия и двигаться самому. Прости, я не дам тебе дольше думать, Лия. Вот, — Ул ткнул пальцем в туманный, почти растворившийся, рисунок. — Нет времени. Всё оно скисло.

Лия механическим, неосознанным жестом подобрала юбку и шагнула на порог. Нащупала веер у пояса. Отстегнула, раскрыла… уронила.

— У нас князь — большой ребенок, — жалобно сказала она. — Его не уважают.

— Тем лучше для Дорна, он же стал первым канцлером?

Лия кивнула и сделала еще шаг, совсем маленький.

— Дорн почти дракон, ему дай волю, оттяпает власти больше, чем можно. Он ненасытный. Его сын, Дар — тот и вовсе полноценный дракон, похлеще отца, да какое, его Лоэн иной раз… опасается.

— Ан Жесхар тоже захочет оттяпать кусок от власти. Пусть воюют, — отмахнулся Ул. Прищурился, рассматривая лошадей. — Бунгой я назначаю того, со звездочкой на носу. Лэйгаа, подержи стремя. Спорим, Сэн прекрасно усидит в седле?

Никто не стал спорить. «Даже жаль, — мельком подумал Ул, — получилось бы выиграть». Лия спустилась на две ступеньки и намертво, до белых костяшек пальцев, вцепилась в перила.

— Чтимый ноб Донго, куда путь держим? — Ул подмигнул всаднику.