Карты на стол (сборник)

Даже вздрогнул от столь грубого возвращения к так называемой действительности, где зачем-то существуют простодушные самодовольные ухмылки и язвительный шепоток, и у собеседницы в рукаве всегда припасен козырный туз, обидное слово, лишенное всякого смысла. «Баба» – ну ладно, договорились, и что?

– А ты тоже сперва подумал, что мужик? – прошептала Марьяна. – Почти лысая, без косметики, ногти под корень. И этот ужасный, совершенно не женственный костюм. Такое страшилище! Не удивлюсь, если лесбиянка. И вот она, представь себе, не просто так тетка, не художница какая-нибудь авангардная, а консул! Лицо, так сказать, целой страны.

Вдохнул, выдохнул. Напомнил себе: «Марьяна – просто бывшая жена мертвого друга, и я приехал к ней по делу. Нет смысла спорить, нет смысла ее воспитывать, а если уж начну, не остановлюсь, дурное дело нехитрое, и плакала тогда моя миссия, что буду делать? Не посылать же на новый раунд переговоров Мэй, которая, надо отдать ей должное, куда менее толерантна, чем злой и невыспавшийся я.

Ради поддержания ровного хода беседы, спросил:

– И какой же страны это лицо?

– А черт ее знает, – отмахнулась Марьяна. – По-моему, какой-то южноамериканской. Консульство тут совсем рядом в переулке, каждый день мимо хожу, но всегда забываю прочитать, чье.

– А флаг там какой?

– Вроде какой-то зеленый, с шахматными квадратами по углам. Точно не помню.

– Зеленый с шахматными квадратами?

Хоть убей, не мог припомнить такого государственного флага. Впрочем, скорее всего, Марьяна перепутала. Она, в общем, довольно бестолковая. Мягко говоря. И поговорить хотела не про флаг, а про консула. То есть, консульшу – тьфу, ну и словечко получилось. В русском языке с большинством профессий так, в женском роде они вдруг начинают звучать оскорбительно: «врачиха», «кондукторша», «профессорша», теперь вот «консульша» еще. Нет уж, лучше оставить как есть. Консул.

– Она здесь каждый день сидит, – торопливо рассказывала Марьяна. – Часами! Хорошая работа: приехал за границу и сиди себе в кафе. И зарплата идет, и командировочные, и представительские расходы…

Спросил:

– А откуда ты знаешь, что она именно консул?

Не то чтобы это действительно важно. Но надо же о чем-то говорить с Марьяной сейчас, в ожидании второй чашки кофе, пока нет сил приступить к делу.

– Во-первых, я пару раз видела, как она оттуда выходит. В смысле, из консульских ворот. А однажды утром я зашла сюда выпить чаю, и этот красавчик… красотка тоже тут была. Говорю же, каждый день часами за этим столом штаны протирает. И тут заходит мужчина, такой интересный, подтянутый, сразу видно, что военный, хоть и в штатском. Подходит к ней и говорит: «Госпожа консул, вас ждут…» – и еще что-то там, неразборчиво. И они ушли вместе. А я потом до вечера думала: «Ну ничего себе, она еще и консул! Офигеть. Кого только не назначают. Наверное, дочка чья-нибудь, пристроили деточку, услали к нам, от греха подальше, решили, для Восточной Европы и не такое сойдет…»

Слушал Марьяну краем уха, исподтишка разглядывал красивую госпожу консула. Женщина, значит. Так, пожалуй, еще интересней. Теперь ясно, что мужчиной счел ее только из-за одежды: белоснежная сорочка, темный брючный костюм, серый шелковый шейный платок, как ни крути, а женщины действительно редко так одеваются. И волосы совсем коротко острижены, не под машинку, однако довольно близко к тому. Но будь она в платье, сразу, ни на секунду не усомнившись, решил бы, что перед ним очень красивая женщина. Настолько андрогинная внешность, что одежда – единственная подсказка. Никаких других четких ориентиров. Крупные кисти рук уравновешены тонкими запястьями, очень короткая стрижка – безупречной формой бровей, тяжелый лоб – нежным разрезом глаз, бескомпромиссный бойцовский подбородок – маленьким, откровенно чувственным ртом. Вот и поди пойми, кто перед тобой. Впрочем, какая разница. Когда человеческое существо так красиво, все что можно с ним сделать – только смотреть, затаив дыхание, как на редкую бабочку, которую боишься спугнуть. И, кстати, в голову не придет задуматься, какого бабочка пола – если, конечно, ты не начинающий энтомолог при исполнении. Да и то…

– Ваш кофе готов, – помахала рукой из-за стойки юная кудрявая бариста.

Ну наконец-то. Какой-то несчастный эспрессо с шоколадом, а возились с ним так долго, словно ездили за зернами на их далекую родину, на другой континент. Или хотя бы ходили одалживаться к соседям, в консульство неведомой, условно латиноамериканской страны с шахматным флагом, у тех-то наверняка всегда есть запас.

Но вслух, конечно, только вежливо поблагодарил.

– Это уже вторая чашка кофе, – скривилась Марьяна. – Кофеин очень вреден, ты знаешь? Марик тоже пил слишком много кофе…

Громко, почти по слогам отчеканил:

– И безусловно именно поэтому утонул в волнах Индийского океана. Таково воздействие кофеина на хрупкий человеческий организм.

Вот ведь. Сто раз по дороге давал себе слово не ссориться с Марьяной. Но всякому терпению есть предел.

Ай, да пошла она.