Касатоныч. Забытые Острова. Одиночное плавание

Но нам же «больше всех надо»- не смогли, не удержались поправить:

— Это не курятник, в курятнике куры живут, овцы — в овчарне!

— Овчарня она или как ещё — мне по барабану, на!

— Говорят тебе — нету там ничего, — поспешили мы за ним, волнуясь, там же плиты!

— Не ходи, мы сейчас приготовим еды, только не ходи туда! — просила его Настя.

— Ага, вкручивать мне тут будут. — Ссанёк притормозил. — Стоп себе. Ну вы чушпаны совсем обурели! Этот-то чем вам не жрачка⁈ — сделав резкий взмах правой рукой Ссанёк метнул нож, и промедлив секунду, чтобы убедится, всё ли получилось, как он хотел, пошёл дальше.

Почти взрослый ягнёнок, отброшенный ударом в бок, упал замертво! Все застонали! Настя, Август, я и овцы — одновременно. Вот только что был живой и…

Вот как он прорвался сквозь кордон мамаш? Хрен его знает! Но факт есть факт! Овца, видимо мать, подбежала к павшему, тыкаясь носом, стала подталкивать его, как бы говоря — давай вставай, ну что ты, малы, вставай!

Август, почуяв кровь, также подошёл к сыну. Испачкав нос кровью он коротко выдохнул и повернулся к Ссаньку. Я успел заметить как его глаза наливаются красным…

Войдя в сарайку Ссанёк осмотрелся и решительно направился к лесенке. А ствол, между прочем, всё ещё висел у него на плече. Настя подниматься не стала, побоялась, а я сунулся следом.

— Ты чего? Говорят тебе — нету там ничего из продуктов. И не было!

На лежавшие почти у самого спуска плиты, слава Богу, Ссанёк не обратил внимания. А что там ещё найдёшь? Инструменты, наши с Настей вещи, и её сумка. Вот сумкой он и заинтересовался. Не обращая никакого внимания на наши возмущения. Санек, порывшись во внутренностях сумки, начал выбрасывать на пол вещи по одной. А затем попросту перевернул всю сумку вверх дном. Как мы не орали, Ссанёк молчал. Только глаз щурил в раздражении, от назойливости «мух».

На всём чердаке и правда, ничего съестного не было и быть не могло, в сумке — тоже. Но кое-что для себя «интересного» Ссанёк нашёл. Среди требухи Настиной сумки Ссанёк заметил и тут же поднял яркого цвета пакетик наподобие чайного. Небольшой, плоский. Квадратный.

— О, презик! Щас повеселимся. — Развернулся к нам, посмотрел оценивающе на Настю поверх моей головы над лесенкой — Самое время.

Ссанёк не думал, он действовал! Зачем? Вот же все рядом — по рукой. Гребанув ладонью вправо, он одним движением снёс меня в сторону, так что я слетел вниз вместе с лесенкой. — Отдохни пока, убогий.

Он спрыгнул следом, огляделся по сторонам. Вероятно запах овец и истоптанные клочки сена на полу ему не понравились и, схватив Настю за шиворот, потащил ее наружу.

— Пожалуйста, просто уходи!

— Х-хе, а чё это я уйду, когда всё вокруг моё⁈

— Тогда мы уйдём! — Настя почти плакала.

— Не-а — всё моё и вы мои!

Приложившись бочиной о стену я вскочил, отбросил лесенку и рванул за ними. В голове ни одной мыслишки, одна злость! Только б не отстать!! Как оказались на улице — не помню.

— Погодь, жлобяра! Ты ещё со мной не поговорил…

— Ой. Ты гляди-кась, «Дульсинея». Твой «рыцарь печальных ходулей» нашёлся. П-погоди пока… — и с силой оттолкнул Настю, так что и та упала.

— Ну и чё ты х-хочешь? — с этим «х-хочешь» он толкнул меня.

Схватка в стойке не мой конёк, увы. Удар, и я тут же был повален на землю.

— Чё ты м-можешь-то⁈ — С акцентом на «м-можешь» опять пинок в бедро. — От чего я снова лежал на боку.

— Ну-ну, давай! Покажи на что ты годен⁈ — отошёл к своей лежанке. — Гляди, я даже калаш оставлю. С тобой я и голыми руками разделаюсь.

Ссанёк вновь направился ко мне. В это время Настя со словами: — Не смеей! — врезалась в него сзади.

— Ну-ну. Кра-аля, не спеши… — Ссанёк развернувшись, сгрёб её в охапку, после чего поставил перед собой. — С тобой — опосля. — И открытой ладонью наотмашь врезал по скуле! От чего Настя опять отлетела метра на два, и затихла! Умерла?

В это время он находился близко ко мне, а я успел, лёжа на спине, развернуться к нему ногами.

Вы знаете что такое ортопедическая обувь с укрепленными задниками? Это два ботинка, по полтора килограмма каждый. Да и костылями здесь я почти перестал пользоваться.

Я ему врезал! Обоими ногами под колени. Растопырив руки Ссанёк грохнулся. Наотмашь! Его голова ляпнулась мне на живот. Вот она, глотка!

Отсутствие равновесия — всю жизнь моё слабое место. В отрочестве постоянно страдал «асфальтной болезнью». В тринадцать-четырнадцать лет болячки просто не сходили с тыльных сторон кистей рук. И уходить от назревающего конфликта мирными путями, пусть и трусливыми, давно въелось в мою натуру.

Но всему есть предел! Свой «круг» я точно не подставлю! («Анус», вот щоб вы знали — в переводе на русский круг.) А здесь нас обоих собирались драть! Да, чёрт побери — нас обоих! Настю физически, меня морально!