Кашитул

Шайла двигалась всё медленнее, и дышать становилось всё труднее. Крупная осыпь курумов под лапами теперь пугала её. Медведица ступала осторожно. Больше в эту ловушку она не попадёт, кто бы её не придумал: человек или хозяин горы — теперь она будет осторожна.

Прошлым утром она охотилась на куницу, и камень под лапой неожиданно кувыркнулся, заминая её в замок. Шайла мучительно и долго вырывалась, ревела, просила, сердилась. Наконец, ослёпленная болью, отбросила постылый кусок горы, ринулась прочь, в безопасность, отсюда. Прочь.

Поздно… Лапа была сломана. Она это понимала. Для старой медведицы это конец. И для её детей тоже. Беспомощная свирепость, слепая злость — всё, что ей оставалось. Шайла бежала вперёд. На запах.

* * *

— Вернёмся к прицелу?

— Я попала в нужное место только трижды, если не ошибаюсь, — медленно произнесла я.

— Угу, — я почувствовала, как Карим осторожно кивнул и положил подюородок мне на плечо. — Расскажи.

— Ну, самый первый с Расвеном, когда я привела нас из Сарантама. О. Вспомнила ещё один. Но он был спустя несколько минут, когда я вернулась домой, и в тот раз, вероятно, мне помогла мама, — Карим нетерпеливо махну. — Потом, когда я вернулась к Радоглазу, в тот же самый день, когда встретила тебя. Но тогда мне было прямо очень надо. Потом, удирая от медведя. — Я задумалась на мгновение, — получается чуть больше, чем я думала — всего четыре.

— Ну, моё прекрасное дитя, я бы не был так самокритичен.

— Sweet child of mine? — с подозрением спросила я, обернувшись.

— Что?

— Ерунда, — махнула рукой. Откуда бы ему знать? — Почему тебе не отправиться домой? Ты вполне способен сделать ещё один переход.

Он расхохотался так, что у меня зазвенело в ухе.

— За кого ты меня принимаешь, девочка?

— За вполне хорошего парня, вообще-то, хоть он и использует меня, как полотенце. И которого будет очень жалко простудить.

Карим снова засмеялся, тихонько на этот раз, покрепче прижав меня к себе.

— Мы подождём несколько часов, и я открою портал, чтобы мы очутились в тепле сразу же. Думаю, этого времени хватит, чтобы твой организм снова не начал расплющиваться, — и со вздохом добавил: — но они, конечно же, всё равно меня распылят, когда узнают.

— Не знаю, кого именно ты имеешь в виду, но я не собираюсь совершенно никого ставить в известность о твоей выходке.

— Ну, Бадра будет в бешенстве. А Лиллайю и вовсе не проведёшь. Да и Иллай…

— Иллай… — шёпотом вырвалось у меня.

Я отчаянно о нём тосковала. Чаще мне удавалось заглушить разумом эти неуместные вспышки чувствительности, которые уж точно никак не способствовали выполнению задуманного. Но иногда, когда небо было вот таким заманчиво звёздным, или солнце дарило ослепительный закат или рассвет, или… их было много этих «или». Слишком. Безусловно, действовать нужно было как можно скорее, потому что выносить эти чувства, сдерживаемые невидимый из рогатки камень (причём, этот был размером с Австралию, как мне казалось), короче говоря, выносить это было совершенно невозможно.

— И всё-таки, зачем ты с ним так?

Ох, мне и самой теперь все это казалось ужасной глупостью. Но я, помедлив, ответила:

— Я не хочу, чтобы он когда-нибудь переживал о том, что случится.

— И как же ты можешь ему запретить? — усмехнулся Карим.

— Ну, если он не будет ко мне привязан… — неуверенно пробормотала я. Карим недовольно заёрзал. — Ну, да. Да. Согласна. Решение было невзвешенным и незрелым.

— Давай начистоту. Оно было идиотским. Бадра не первый год пытается убедить его, что он представляет угрозу для окружающих. И, поверь мне, после случая с Расвеном ему это вполне удалось. Иллу поверил. Да собственно, и повод был, что уж там, — Карим коротко пожал плечами. — Но тогда он был мальчишкой. За эти несколько лет он научился нешуточным вещам. Он и ждал, и боялся встречи с тобой.

— Я тоже боялась, — прошептала еле слышно и тут же спросила: — Но почему он ждал?

— О, пусть это будут его слова. Тут я вмешиваться не буду, уж прости, — Карим обнял меня крепче. — Хоть мне и хочется хорошенько прочистить вам обоим мозги.

Что значит, не будет вмешиваться “тут”? Значит, где-то всё-таки вмешался? Хотя, конечно, как ещё назвать наше сомнительное партнерство. Я тихонько застонала и уронила голову на руки.

* * *

Шайла остановилась, ткнувшись во что-то носом. Угрожающе порычала. Ничего. Даже воздух не двигался. Но запах, теперь он был совсем близко. Она чувствует его. Он изменился. Наполнился каким-то ещё. Это… Шайла опять принюхалась, и вытянув голову осторожно коснулась препятствия. Махнула лапой. Будто по воде прошла. Медведица попятилась немного. Запах был ей знаком. Она часто встречала его здесь, в её лесу. Это — вечно идущий человек. Он, как слепой волк, кружится тут и кружится, появляется то тут, то там. А-а. Давно пора разделаться и с ним тоже. Этот лес — её, Шайлы. Её и её детей! И человеку тут не место!

А с ним тот самый детеныш. Украл его? Сам съесть хочет? Но нет, Шайла сделает кое-что получше. Она потрогала преграду носом, надавила посильнее. Та растянулась, кажется, пропуская её.