Кассандра

Клитемнестра: За что?

Кассандра: За прелюбодеяние. Царь все знает, Менетий ему рассказал.

Клитемнестра: Вот негодяй! То-то он мялся, не хотел говорить, что произошло между ним и Агамемноном. Ничего, видите ли, особенного, встретились, передал, что велели, царь поблагодарил, все. Тонкий нюх у парня, чует хозяина. А ты что тут стоишь? Принесла и шагай.

Кассандра: Прощай, госпожа.

Клитемнестра: Клитемнестра, спокойно! Главное — молчи, какую бы напраслину на тебя не возводили. Молчи и отрицай! О боги! Как трудно быть женщиной, вся честь ее в верности. Что мужчине? Он славу может подвигами заслужить, а в чем наш героизм? Стоять, как стена, и всех, кто пытается на тебя залезть, отпугивать. И какова награда за эту твердокаменную жизнь? Пара сережек, и те чужие. (уходит)

Сцена шестая

Там же через час. Хрисофемида, Электра и Орест разглядывают драгоценности.

Хрисофемида(прыгает и хлопает в ладоши): Золото Приама! Отец привез нам золото Приама!

Электра: Совсем ума лишилась! А еще замуж просится.

Орест: Потому и просится, что лишилась.

Хрисофемида (не обращая на них внимания): Сейчас я попробую угадать! Мне, я думаю, достанутся серьги, золотые с каменьями, отец ведь знает, что сапфиры особенно подходят к моим голубым глазам… Электре браслет, а маме ожерелье. А что Орест получит? Перстень?

Орест: Не хочу я никакого перстня! Я не девочка! Отец сказал, что припас для меня другой подарок, кинжал с резной рукояткой. Вечером получу, после того, как он уладит все дела.

Хрисофемида: Какие дела?

Орест: Не знаю.

Электра: Отец собирается убить Эгисфа.

Хрисофемида: О боги! За что? Эгисф был так мил с нами. И с матерью.

Электра: Вот именно за это.

Орест: А как убивают человека? Ножом, как поросенка, или из лука, как вепря?

Хрисофемида: Орест! Какие ужасные ты говоришь вещи. Отец вовсе не собирается никого убивать. Он не жестокий, он добрый и великодушный.

Входят Менетий и Эгисф.

Менетий:

Привет, молодые люди. А где отец?

Хрисофемида: Отдыхает. Он очень устал от войны.

Менетий(Эгисфу): Сейчас доложу, что ты пришел. Подожди здесь. (уходит)

Эгисф: Откуда у вас эти украшения?

Хрисофемида: Принесла рабыня-троянка.

Эгисф: А вы уверены, что вам разрешено ими играть?

Дети быстро убирают драгоценности в ларец.

Орест: Мы тут спорили, убьет тебя отец или нет.

Хрисофемида: Орест!

Эгисф: И к чему пришли?

Орест: Ни к чему. Мнения разделились.

Эгисф: Это, дети мои, и есть греческая демократия.

Входят Агамемнон и Менетий.

Агамемнон: Дети, я думаю, во дворе вам будет веселее.

Хрисофемида, Электра и Орест уходят.

Агамемнон: А ты, Менетий, выйди и подожди за дверью. Позову, когда понадобишься.

Менетий выходит.

Эгисф:

С возвращением тебя, Агамемнон.

Агамемнон: Здравствуй, братец! Нелегко же тебя разыскать.

Эгисф: Не там искали, наверно. Я сидел с приятелями в харчевне. Тут, недалеко. Прибытие ваше обсуждали.

Агамемнон: Симпозиум, что ли, устроили?

Эгисф: Да просто чесали языком. Долго вы все же копались. Трофеи, надеюсь, приличные привезли? Хватит доблестным воинам на старость?

Агамемнон: Не златом единым жив человек. Семейный уют, любовь близких и счастье детей важнее побрякушек. А как вы тут без меня время коротали?

Эгисф: Так себе.

Агамемнон: Тебе-то, может, и так, а мне каково? Думал, вот приеду, найду Эгисфа в постели у своей жены, обниму обоих и обратно на войну — привык настолько, что иной жизни не мыслю. А приехал — и на тебе, все шиворот-навыворот, жена меня, как бога, встречает, всю дорогу пурпурными покрывалами выстлала, а любовничек в харчевне затаился. Чего, спрашивается, боитесь?

Эгисф: Во-первых, не затаился, а жажду утолял. А во-вторых, не любовничек.

Агамемнон: Кто же?

Эгисф: Опора.

Агамемнон: Опора? Чтобы усесться поудобнее? На коня вскочить? Или чтобы с кровати не свалиться, когда три тысячи зверей там схватились, визжат, кричат, кусаются да царапаются?

Эгисф: Не ревнуй, Агамемнон. Не ты ли отобрал у Ахилла Брисеиду, что послужило в итоге причиной гибели Патрокла, воителя, полного всяческих достоинств, кроме разве что одного — умения трезво оценивать свои силы, без чего он чуточку зарвался, вступив в заранее проигранный бой с Гектором… Так мне, во всяком случае, рассказали сегодня утром в харчевне.

Агамемнон: Ты сравниваешь короткие любовные утехи воина с откровенным наглым сожительством?

Эгисф: Упрек не по адресу, мы всячески соблюдали пристойность, ни дети, ни кто-либо другой меня в твоей спальне не видел.