Кастрюлька с неприятностями. Принцы только такое всегда говорят... Семь гвоздей с золотыми шляпками (3 в 1)

Я отложила щетку, заплела косу и вернулась в спальню. Пожалуй, надо сделать для леди Фелиции тот самый амулет свежести, благо милый мальчик Рольф Снуррстон мне все про него рассказал. И ничего сложного, кстати — любой прозрачный кристалл в оправе из серебра плюс два заклинания. Где-то был у меня хороший аметист, как раз для дамы в возрасте подойдет…

Глава 17

Яхта разрезала волны, оставляя в кильватере пенную струю. Фьорд здесь был узким и прихотливо изгибался, зажатый с двух сторон скалами, то серыми, то покрытыми бархатной зеленью. Порой за поворотом скалы вдруг расступались, и открывалась долина — луг, пасущиеся лошади, домик… вода за бортом яхты была серо-голубая, без той невероятной тропической синевы, что видели мы с борта «Гордости Бритвальда».

За моей спиной раздался взрыв смеха, и голос Дерека окликнул меня:

— Сандра, тебе налить шампанского?

— Налить! — я протянула пустой бокал, и золотая струя взбилась пеной в узкой «флейте». — Ну что же, за следующее лето?

Братья радостно поддержали наш любимый осенний тост, и, подхватив за талии каждый по паре девушек, поднялись на обзорную площадку. Леонард, помедлив, последовал за ними.

— Я смотрю, Лео и здесь сопровождает тебя безотлучно? — не глядя на Джона, я покачивала бокалом, любуясь на пузырьки, тонкой струйкой бегущие вверх.

— Приходится, — пожал он плечами. — Лео считает, что назревает какой-то новый заговор, и всю семью охраняют с особой тщательностью. До сих пор он ни разу не ошибался, надо сказать.

Сегодня вместо принца Хольгерда я снова видела хорошо знакомого мне Джона, того самого темноволосого молчуна, который спасал меня. Амулет маскировки работал безупречно. Только ведь в случае нападения это не поможет…

— Ужасно люблю этот вид, — он продолжил говорить, не дождавшись от меня ответа. — Еще пара недель, и долины станут совсем золотыми. Если не зарядят дожди, нужно будет еще разок вот так выбраться. И зимой тут очень красиво…

— А зимой фьорд разве не замерзает?

— Нет, тут же теплое течение. Другое дело, что зимой штормит очень часто, рискованно вот так выходить на маленьком суденышке.

В подтверждение его слов сильный порыв ветра взметнул мои волосы, сдернул плед с шезлонга и плеснул высокой волной о борт яхты. Я поежилась.

— Пойдем в каюту? — обеспокоенно спросил Джон.

— Нет, не хочется, — я покачала головой. — Насидимся еще зимой в комнатах. Я лучше в плед завернусь.

Мой принц бережно укутал меня теплым пледом, задержав на мгновение руки на плечах, и отвел взгляд к горам. Молчание не было тягостным — мне показалось, что нет на свете другого человека, с которым было бы так хорошо в тишине.

— У тебя вся семья с магическими способностями? — нарушил молчание Джон.

— Нет, у мамы и у самой старшей сестры, Моники, только Дар. У мамы то, что называется. «зеленая рука»; она может просто ткнуть в землю старую вишневую косточку, и вырастет отличное дерево. А Моника получила голос, — я улыбнулась, — когда она его включает, любой заслушивается и про все забывает. Поэтому в нашей семье дети никогда не плакали и вовремя засыпали.

— Вы жили в Бритвальде?

— Нет, что ты! — Я повернулась к солнцу и зажмурилась, подставляя лучам лицо. — Дипломаты дома не живут. Мое детство прошло в Барсе, на берегу теплого синего моря. Потом меня отправили на пять лет в монастырскую школу в горах, возле озера Леман, ну, а последние семь лет я жила в Новом Свете.

— И когда ты поняла, что ты артефактор?

— Лет в двенадцать, наверное… В школе была одна монахиня, очень талантливый мастер. Ну, понятно, с поправкой на монастырскую составляющую… Вот она и начала меня учить.

Я вспомнила сестру Урсулу, в какой-то степени заменившую мне маму, и загнала внутрь злые слезы. Ну, не должна была она так нелепо погибнуть — молодая еще женщина, маг, ей пятидесяти не было, для мага это почти детский возраст. И вдруг на прогулке она каким-то образом поранила руку, а через двое суток скончалась от заражения крови! Я была уже в Гарварде, и никак не успела бы на похороны, но дала себе слово, что, вернувшись в Старый свет, съезжу в школу и попытаюсь все выяснить. Как раз и поеду в октябре, будет год со дня смерти сестры Урсулы…

Тряхнув головой, я попыталась прогнать печальные мысли.

— А ты… ты же с самого детства знал, что ты — наследник престола?

— О да! — Джон рассмеялся как-то невесело. — Ты себе не можешь представить, насколько это обстоятельство усложняет жизнь мальчишке! Иной раз мне в кошмарах снятся восемнадцать томов законов и их толкований, или официальные формулировки приветствий на гномьем наречии. Или стихи на высоком квенья! А когда мне исполнилось шестнадцать, отец с удовольствием переложил на меня все вопросы казначейства, а потом и промышленности, рыболовства…

— Ого!

Он махнул рукой:

— Ну, зато я выторговал себе несколько обязательных условий. Отец неделю думал, но согласился.

— Какие, поделишься? Или секрет?

— Вообще секрет, но с тобой поделюсь, — Джон чему-то усмехнулся, поставил пустой бокал на столик и начал загибать пальцы, — Во-первых, ни при каких обстоятельствах я не буду говорить на гномьем.