Кастрюлька с неприятностями. Принцы только такое всегда говорят... Семь гвоздей с золотыми шляпками (3 в 1)

Леонард потянул меня за руку и усадил на ступеньку рядом с собой. Минут десять, наверное, прошло в довольно напряженном молчании. Странно, но, кажется, звуки с этой палубы не привлекли больше ничьего внимания. Или весь корабль спит крепким сном? А как же вахтенные офицеры? С другой стороны, откуда мне знать, где они находятся во время вахты, и что там слышно?

Мои размышления прервала госпожа Редфилд, выглянувшая из двери и поманившая меня к себе. За мной, разумеется, потянулись и остальные.

— Алекс, — сказала она спокойно, — нужно помочь девушке, ей довольно сильно порезало руки. Где-то должна быть аптечка…

— Я знаю, — прервала я ее, и бросилась к высокому шкафчику, где за стеклом стояли невероятной красоты чайные чашки. Нет, это не предвидение, просто вчера утром, когда я заглядывала в дверь этой комнаты, за распахнутыми нижними дверцами шкафа я увидела белый чемоданчик с красным кругом.

Схватив чемоданчик, я повернулась к пострадавшей, и с трудом сдержала вскрик. На диване лежала совсем юная девушка, я видела ее вчера и сегодня в ресторане, кажется за третьим или четвертым столом. Она сопровождала даму весьма грозного вида, и я готова променять свой лучший защитный артефакт на дохлую селедку, если девушка не приходится этой даме так называемой «воспитанницей». Ага, как же; воспитание в таких случаях состоит из тычков, приказов принести то или это, подать, убрать, читать, носить, выслушивать упреки… в общем, бесплатная прислуга.

Руки у нее действительно были изрезаны очень сильно. Я присмотрелась к ранам повнимательнее: нет, мне не показалось. А где же то, чем нанесены порезы? Ни одного осколка я не вижу ни на полу, ни, к счастью, в ранах.

Обдумывая все это, я достала из аптечки перекись водорода и кусок стерильной марли, промокнула порезы перекисью и спросила у госпожи Редфилд:

— Перевязывать, или я попробую залечить магически?

— Еще минутку подержи перекись, я хочу снять след воздействия, — она пальцем очертила овал вокруг пострадавших мест, и небольшой купол засиял переливами радужной пленки. Через несколько мгновений госпожа Редфилд покачала головой, и купол растаял. — Нет, след затерт. Займись лечением, Алекс.

Я сняла с левой руки цепочку — артефакт, заряженный полностью еще сегодня утром. Вот как чувствовала, что понадобится. Вообще-то это был один из самых удачных моих артефактов, он восстанавливал здоровье носителя, но не тянул из него его собственную энергию.

— А… что это было, госпожа Редфилд? — задал Леонард вопрос, вертевшийся на языке и у меня.

— Хм! Ну, давайте вместе посмотрим, пока девочка приходит в себя!

Интонации госпожи Редфилд так живо напомнили мне нашего куратора курса, Джека О'Лири, что я невольно зашарила по карманам в поисках тетради для записей. Вот готова поспорить с кем угодно и на что угодно — она преподает, и точно не в школе для умственно отсталых!

А Лавиния Редфилд тем временем продолжала, взяв в правую руку, в качестве указки, зубную щетку из той самой медицинской коробки.

— Порезов много, и они мелкие, будто разбили тонкий винный бокал, например.

— А осколков-то нет, — озвучил замеченное всеми генерал.

— Вот именно, — кивнула магиня. — То есть, девочка разбила какой-то предмет с тонкими стенками, и пока мы сюда попали, предмет успел исчезнуть.

— Лед? — предположил Джон. — На полу небольшая лужа воды.

— Думаю, да, это был лед. Я полагаю, что девочка влезла в ловушку, оставленную для кого-то другого. Больно уж ловушка была… энергоемкая. Одно только заклинание на двери чего стоило! Это кают-компании, общая для всех пассажиров первого класса, — госпожа Редфилд обвела комнату взглядом, будто пытаясь прочитать на стенах нечто, написанное невидимыми для всех остальных буквами. — Ловушку установили, судя по всему, уже поздно вечером, почти ночью, когда все разошлись. Я не думаю, чтобы в течение ночи или рано утром сюда приходили толпы гостей.

— Скорее всего, первой утром должна была зайти горничная, — сказала я. — Но зачем устанавливать такую сложную ловушку, чтобы поймать в нее горничную?

— Есть и другой вариант, — возразил мне генерал. — Может быть, у нашего злоумышленника с кем-то была назначена здесь тайная встреча? И этому «кому-то» и хотели нанести вред.

— Что-то вред какой-то очень уж незначительный. Ну, раскололось что-то, порезало руки, и?.. — я покачала головой. — Мне кажется, мы в этой истории чего-то не видим.

— Я тоже так думаю, — госпожа Редфилд согласилась со мной.

Но тут наша пострадавшая раскрыла глаза: большие, голубые, обрамленные пушистыми ресницами, они мгновенно наполнились слезами. Бриллиантовая капля стекла по щеке, ресницы намокли и стали еще темнее. Вот как это у некоторых получается так красиво плакать: ни красного носа, ни, простите, соплей, ни опухших век?

— Я… Мне… мне надо бежать! — слабым голоском сказала она, приподнимаясь — Леди Аспельтон велела мне не задерживаться!

— Тише-тише, девочка. Полежи еще минуту. Как тебя зовут? — госпожа Редфилд придержала ее за плечо.

— Диана, госпожа. Диана Маллиган.

— Меня зовут Лавиния Редфилд. И кем тебе приходится леди Аспельтон?