Касты и расы

При таких исходных посылках, не теоретических, а экспериментальных, и таким образом даже не выражавшихся открыто, стремление перейти от одного рода деятельности к другой (и, следовательно, из одной касты в другую), которое при поверхностном и утилитарном взгляде может рассматриваться как более достойный и выгодный шаг, едва ли рассматривалось в традиционном мире — настолько, что наследственный характер функций устанавливался сам по себе даже там, где не было каст, а только общественные группы. Всякая функция и деятельность в равной степени казалась отправной точкой восхождения в ином — вертикальном, а не горизонтальном смысле, и не в преходящем, а в духовном порядке. В этом отношении, будучи в своей касте, в верности своей касте и собственной природе, каждый сохранял то же самое достоинство и чистоту, как и все остальные; это было верным как для шудры, так и для царя. Каж-дый выполнял свои функции в общем общественном порядке, и при помощи собственной бхакти даже принимал участие в сверхъестественном принципе того же порядка. Говорилось так: «Человек достигает совершенства, поклоняясь исполнением своих обязанностей тому, от которого произошли все существа и который пронизывает весь мир» 14. Бог Кришна объявил: «Как люди обращаются ко Мне, так Я их и вознаграждаю. Каждый во всех отношениях следует по Моему пути»15

, а также: «Поэтому без привязанности всегда совершай работу, которую следует делать, ибо, действуя без привязанности, человек достигнет Всевышнего»16. Понятие дхармы, или личной природы, которой человек должен быть верен17

, происходит от корня dr («поддерживать», «обеспечивать»), и выражает элемент порядка, формы или космоса, который воплощает и исполняет Традиция, против хаоса и становления. При помощи дхармы поддерживается традиционный мир, как всё живущее и всякое существо; дамбы сдерживают море чистой случайности, и воплощённый мир (temporality) стоит твёрдо; живые существа принимают участие в стабильности. Поэтому ясно, почему покидание касты или смешение каст или даже прав, обязанностей, морали и культов каждой касты считалось кощунством, уничтожавшим действенность всех ритуалов и ведущем виновных в «ад»18

, то есть в область демонических влияний, принадлежащих низшей природе. Люди, виновные в пересечении «кастовой линии», считались единственными «нечистыми» существами во всей иерархии; они были париями, или «неприкасаемыми», потому что они пред-ставляли собой центры психической инфекции в смысле внутреннего разложения. В Индии только люди «без касты» считались отверженными, и их избегали даже члены низшей касты, даже если те когда-то принадлежали к высшей касте. Наоборот, никого не унижала принадлежность к своей касте, и даже шудра был насколько горд и предан своей касте, как и брахман высшего статуса. Говоря в общем, идея загрязнения не касалось только индивида высшей касты, смешивавшегося с членом низшей касты; даже последние считали себя загрязнёнными подобным смешением19. При смешении золота и свинца они оба изменяются; они оба теряют свою природу. Следовательно, каждому

было необходимо быть собой. Смешение разрушало традиционный порядок и открывало дверь инфернальным силам, убирая то, что Гёте называл «творческим ограничением». Целью было преобразование «формы», что было результатом бхакти и niskama-karma, а именно, при помощи действия как ритуала и как жертвоприношения; изменение, уничтожение «формы», неважно как, считалось низким видом эскапизма. Отверженный был просто побеждён таким эскапизмом — на арийском Востоке его называли «падшим», patitas.