Катарсис. Том 2

Сбежавший от торговцев людьми парень с прядью седых волос на виске (досталось ему, бедному!) начал лекцию, сопровождая свой рассказ указанием описываемых мест на карте Ярославской губернии, которую расстелил на столе полковник. Через час лекция закончилась, Гвоздецкий провел небольшой инструктаж — что брать с собой, что нет, и «чекисты» оказались свободными.

— Ты куда? — спросил Лёнчик Никифора, когда они вышли из домика штаба части.

— Домой, — подумав, ответил Хмель, уже переключив мысли на встречу с Шарифой и гадая, придет она или не придет. — Могу подвезти.

— Буду премного благодарен. — Старший лейтенант сел в кабину «десятки». — Я сегодня безлошадный.

— А где твой «Опель»?

— В ремонте, вчера крыло помял, заезжая в гараж.

— Пить меньше надо. — Никифор знал о пристрастии старлея к алкоголю. — Когда-нибудь не только крыло, но и голову помнешь.

— Тьфу на тебя, Петрович! — беззлобно сплюнул Лёнчик. — До такой степени я напиваться не собираюсь. Знаешь разницу меж дураком и умным? Умный пьет до тех пор, пока ему не станет хорошо, дурак — пока не станет плохо.

Никифор хмыкнул, дал газ, выезжая за ворота базы.

— Ты хочешь сказать, что ты из первых?

— А то! — гордо сказал старший лейтенант.

Никифор покачал головой, но спорить не стал. Лёнчик по натуре своей был прямолинеен как оглобля, но товарищей не подводил.

Без десяти минут семь он подошел к универсаму в Большом Афанасьевском переулке, не особенно надеясь на то, что Шарифа придет на свидание. Букет красных гвоздик жег ему руку, Никифор давно никому не дарил цветы и теперь чувствовал себя неловко.

Прошло десять минут, пятнадцать, двадцать, поток прохожих несколько поредел, но женщины все не было, и когда Хмель, разочарованный в глубине души, собирался уходить, из переулка вышла она.

Никифор замер, не веря глазам: женщина была красива так, что захватывало дух. Одета она была в белый, в ромашку, сарафан, открывающий загорелые стройные ноги, белые туфли на высоких каблуках еще больше удлиняли их, и мужчины в толпе пешеходов оглядывались на нее не зря. Никифор привык видеть ее в платке, теперь же Шарифа сделала себе пышную прическу, изменившую пропорции головы, отчего лицо чеченки стало тоньше и красивей.

— Я не сильно опоздала? — спросила она смущенно, подходя к Никифору с легкой краской на щеках.

Капитан молча протянул ей цветы, не сводя с нее красноречивого взгляда, потом спохватился.

— Честно говоря, я не надеялся… ваш дядя был…

— Я знаю. Он боится за меня и ревнует. Он и к мужу относился не очень хорошо. А на вас он рассердился сильно. Сказал, что если увидит вас со мной…

— Ноги повыдергивает? — улыбнулся Никифор.

— Примерно так.

— Ничего, у меня среди друзей есть врачи, вставят обратно.

Шарифа с интересом посмотрела на твердое спокойно-угрюмое лицо Хмеля, погладила шрам на его щеке и отдернула руку.

— Вы сильный человек, Никифор, но прошу вас, не ссорьтесь с дядей. В общем-то он хороший человек и любит меня. Обещаете?

— Обещаю, — через силу сказал Никифор.

— Тогда все в порядке. Куда пойдем?

— Куда хотите.

— Но ведь вы говорили, что знаете все местные злачные места.

— Я так не говорил, — растерялся Никифор.

Шарифа рассмеялась.

— Пойдемте погуляем, вечер очень хороший, потом покажете мне ваш любимый ресторан.

— Весь к вашим услугам.

Женщина без всякого кокетства и стеснения взяла его под руку, и это ее прикосновение было так приятно, что все заранее приготовленные слова вылетели у Никифора из головы. Они не торопясь двинулись к Арбату, прислушиваясь к гулу города, Никифор все никак не мог начать разговор, в голову лезли какие-то нестройные мысли о родственниках женщины, о своем отношении к ним, и Шарифа, заметив его колебания, искоса посмотрела на капитана и улыбнулась.

— Вы язык проглотили, Никифор? Может быть, расскажете, кто вы и чем занимаетесь? Судя по шраму… от гвоздя и по тому, как вы расправились с теми бритоголовыми парнями, вы, наверное, работаете в ОМОНе?

— В спецназе, — сказал Никифор, почти не кривя душой. — А вы случайно не манекенщица?

Шарифа снова засмеялась — словно хрустальные шарики заскакали по серебру, и Никифор почувствовал облегчение и радость. Несмотря на красоту, которую в народе принято называть южной, женщина вела себя просто и естественно, что окрыляло и улучшало настроение, позволяя также вести себя непринужденно.

— Нет, я не манекенщица, хотя мне предлагали работать в Доме моды у Виторгана. Я всего лишь клерк, бумажно-компьютерная крыса в автосалоне на Беговой.

— Вот уж никогда бы не догадался, — искренне сказал Никифор. — А я как раз собрался покупать машину. У вас немецкие авто продаются?

— Разумеется, два типа «Фольксвагенов» и «Хорьх».

— Мне нужен именно последний «Хорьх».

— Приходите, мы продадим вам машину на льготных условиях, даже сигнализацию бесплатно установим.

— Спасибо, теперь уж точно к вам приду. Как говорит мой приятель: моя благодарность не будет иметь границ в пределах разумного.

Шарифа засмеялась.

— Не надо никакой благодарности, мы со всеми клиентами работаем вежливо и обходительно. Приходите и убедитесь.