Тревога
, как считает Г. Салливан, возникает в межличностном мире младенца из боязни неодобрения со стороны значимого другого. Ребенок начинает переживать тревогу с помощью эмпатии, ощущая неодобрение матери задолго до того, как в нем появляется способность сознавать. Без сомнения, это неодобрение оказывает огромное влияние на младенца. Оно ставит под угрозу взаимоотношения между ребенком и миром людей, которые критически важны для младенца, – ведь от них зависит не только удовлетворение физических нужд, но и ощущение безопасности. Поэтому тревога воспринимается как тотальное, «космическое» чувство. Тревога ограничивает действия младенца, заставляя выбирать лишь те действия, которые вызывают одобрение значимых других. Салливан высказывает следующую чрезвычайно важную мысль: «Я» формируется на основе потребности ребенка управлять теми переживаниями, которые порождают тревогу.Таким образом, неодобряющая или невзрослая, неспособная переносить тотальную зависимость младенца от нее, или слишком тревожная мать, которая не готова справляться с собственной тревогой, а уж тем более контейнировать детскую, может быть причиной развития сильной тревоги у ребенка, что значительно затруднит его сепарацию. По К. Хорни, из-за этой зависимости ребенок испытывает еще и ненависть, которая тоже порождает дополнительную тревогу.
Еще М. Малер определяла нормальную сепарацию как ощущение себя отдельным, но связанным
. Если мать не могла организовать надежную привязанность тогда, когда ребенок в этом больше всего нуждался, то страх внезапной утраты такого важного объекта приводит к тому, что ради сохранения связи с ней ребенок может отказаться от индивидуации, то есть от обнаружения себя.Таким образом, тревога сепарации – это страх не справиться самому
при переживании опыта нарушенной привязанности. Это восприятие себя маленьким, одиноким и беспомощным перед огромным и опасным миром, которое встречается в любом возрасте – как у детей, так и у взрослых. Особенно ярко сепарационная тревога проявляется, если:– мать не выдерживала близости с ребенком
: обрывала с ним связь разными способами или не могла ее создать. Тогда выросшие дети уверены, что близость и связь эфемерны, что любое движение, желание или нежелание могут привести к потере близких и важных отношений. Из-за этого они вынуждены подстраиваться, пытаться удерживать тех, кто им нужен, поглощать, контролировать, делать все, чтобы важный объект был рядом. Они не могут, да и не хотят заниматься своей жизнью, пока остается риск потери (а в их случае он все время мерещится);– детям поручали слишком сложные задачи, не соответствующие их возрасту
. В этом случае они были вынуждены справляться с тем, с чем справедливо и естественно боялись не справиться. Страх неудачи и тревога перед неизбежной ошибкой или провалом начинали преследовать их с раннего возраста и оставались надолго. В результате это привело к постоянному контролю и попыткам все предусмотреть, высокой неуверенности и огромным душевным затратам при подготовке к любому новому процессу. У них может появляться ощущение тяжести от жизни, потому что все, что в ней происходит, кажется им преждевременным и сложным;– попытки ребенка быть отдельным вызывали сильную тревогу, обиду или ярость матери
. Отсутствие у ребенка права на отдельное или громадное чувство вины за собственные желания, в том числе за желание иметь право и выбирать собственную жизнь, приводит к тому, что, став взрослым, он продолжает свое служение каким-то фигурам (матери, мужу, детям, работе, начальству), потому что неспособен иметь дело с виной или чужими обидами и гневом;– детская зависимость высмеивалась или осуждалась
. Родителям могло очень не нравиться, когда дети естественно зависели от них, нуждались в их помощи, внимании и поддержке. В случае если ребенок рассчитывал на участие взрослых, для него повышался риск оказаться застыженным, раскритикованным и отвергнутым. А когда он становился взрослым, избегание желания полагаться на сильные фигуры могло привести как к контрзависимому поведению («мне никто не нужен»), так и к серьезной зависимости, поскольку его нуждаемость так и не была принята и прожита.