Каторжанин

Я уже и сам услышал, как сквозь трескотню «Арисак» пробиваются хлесткие выстрелы из рычажного карабина Майи и едва слышные хлопки револьвера.

– За мной… – Я секунду помедлил, выбирая маршрут, и понесся по улице.

Через десять минут мы выскочили к зданию магазинчика колониальных товаров, рядом с которым лежала пара убитых лошадей. Чуть дальше валялось несколько трупов японских солдат. А один из казаков, остававшихся с Майей и Мадиной, распростерся прямо на ступеньках магазина, в разбитой витрине которого то и дело вспыхивали огоньки выстрелов. Японцы вели ответный огонь, мелькая между домами через улицу.

Я ненадолго задумался и хлопнул великана по плечу.

– Отвлеките на себя косоглазых, а я проскочу в магазин.

– Ну пошло дело… – радостно ощерился Лука, вскидывая «Гочкис».

Свиньин, барон и Тайто обошлись без слов и молча кивнули.

Я отдал французу свою винтовку, подхватил висевший на ремне маузер с присоединенным прикладом и побежал по улочке, чтобы зайти к магазину с торца здания. Но уже через пару десятков метров наткнулся на маленькую группу японцев, которые, судя по всему, собирались нанести визит в лавку с той же стороны. Солдатики, пригибаясь, быстро бежали вдоль забора, но, когда забахал пулемет, дружно остановились и растерянно принялись оглядываться.

– Это вам не за бананами на пальмы лазить… – злорадно процедил я, вскидывая пистолет.

Застучали хлесткие выстрелы. Двое солдат сразу же рухнули в грязь, остальные заметались, но укрыться или сбежать не успели – я стрелял на ходу, но каждая пуля нашла свою цель – как я уже говорил, штабс-ротмистр Любич по-настоящему любил и умел только стрелять.

Наконец, бабахнув в последний раз, маузер встал на затворную задержку, но к этому времени я успел добежать к оставшимся в живых практически вплотную.

Истошно взвыл предпоследний, зажимая хлещущий из разрубленной шеи фонтан крови. Последний пальнул в меня практически в упор, даже не успев приложиться к плечу, а когда понял, что промазал, с воинственным воплем энергично отмахнулся винтовкой.

Но опять только сотряс воздух – я уже закрутился в вольте и, усиливая удар движением бедер, всадил томагавк ему между лопаток, с хрустом перерубая позвоночник.

Честно говоря, сразу после попадания в тело штабс-ротмистра я побаивался, что мое умение владеть холодным оружием окажется ни к чему. В самом деле, начало двадцатого века, рулит огнестрельное оружие, а не разные там острые железяки. Но, как очень скоро выяснилось, сильно ошибался – томагавком и шашкой я уже отправил в ад едва ли не больше косоглазых, чем из винтовки и пистолета. Думаю, клинок будет властвовать всегда, главное – применять его ко времени и к месту.

Расправившись с солдатами, я перемахнул через забор фактории, быстро вбил обойму в магазин маузера, спустил затвор с задержки и шмыгнул в магазин сквозь пустой дверной проем заднего выхода.

Майя и Мадина сидели за перевернутым шкафом и отстреливались. К моему дикому удивлению, рядом с ними палил из винтовки переводчик-японец. Ничтоже сумняшеся палил по своим, тщательно прицеливаясь, спокойно и методично.

Но до конца все рассмотреть я так и не успел. Видимо, почувствовав взгляд, Мадина резко обернулась и выстрелила в меня из револьвера.

Каким-то чудом шарахнувшись в сторону, я заорал:

– Куда палишь, отставить!

Но девочка все равно успела еще раз пальнуть и только потом одновременно обрадованно и перепуганно запищала:

– Я знала, знала, что ты за нами придешь!

– Саша!.. – всхлипнула Майя, не отрываясь от своего карабина. – Ты…

– А кого ты еще ждала? – проворчал я, потирая ушибленное плечо. – Так, дамы и господа, прошу на выход. Уходим, пока японцы отвлеклись.

– С нами раненый, – предупредила Майя.

Я повел взглядом и только сейчас заметил в глубине торгового зала казака из сопровождения. Он хрипло стонал, привалившись спиной к стене, а на бинтах, которыми была перемотана его грудь, расплывалось большое красное пятно.

– Я его понесу! – Переводчик метнулся к раненому. – Не переживайте, я смогу…

Но только закинул его на спину, как на улице треснуло несколько выстрелов, и переводчик со стоном рухнул на пол. Я стянул с него казака и сразу понял, что тот уже мертв: в затылке пузырилась кровью маленькая дырочка.

Японцу пуля попала в поясницу.

– Я заслужил… – растягивая губы в улыбке, прошептал он. – Заслужил…

– Хватит ныть. Идти сможешь? Ничего страшного, донесем как-нибудь…

– Нет! – Прапорщик оттолкнул мою руку. – Я еще могу стрелять. Идите, дайте мне оправдаться перед собой…

И подтянул к себе за ремень винтовку.

Первым желанием было удержать. Я помедлил мгновение и подтолкнул сестер к выходу.

– Уходим…

Ушли не без проблем, на стрельбу стянулись едва ли не все уцелевшие в Александровске японцы. Пришлось на ходу отстреливаться и долго петлять улочками. Без ранений не обошлось, барон схлопотал в бедро, к счастью, по касательной, а айну пуля снесла мочку уха.