Каторжник император. Беньовский

   — Мы вынуждены считаться с соображениями большой политики, — с сожалением сказал Сартин. — В настоящее время обстановка в мире складывается не столь благоприятно для Франции, чтобы мы могли расширять наше присутствие на Мадагаскаре. Да и политика экономии заставляет нас свернуть деятельность экспедиционного корпуса. Поверьте, мы отказываемся от ваших дальнейших услуг с болью в сердце.

«Решили избавиться по-хорошему, выпроводить, как говорится, с почётом, позолотив горькую пилюлю, — подумал Беньовский. — И на том спасибо. До судебной расправы дело не дошло. Получил из рук министра орден Святого Людовика, звание бригадира и высокую пожизненную пенсию. Не так уж и плохо!» Морис Август ещё раз поблагодарил Сартина и вновь подчеркнул, что тронут и польщён королевскими милостями.

Прощаясь с Беньовским, министр спросил его, нет ли у новоиспечённого бригадира каких-либо претензий, пожеланий или просьб к морскому министерству. Морис Август ответил, что претензий нет и быть не может. Ведь министерство всегда относилось к нему доброжелательно и справедливо. А вот небольшая просьба есть. С ним в Париже находятся капрал и солдат из его экспедиционного корпуса, телохранитель и денщик. Оба российские подданные, бежавшие с ним с Камчатки, близкие ему люди. Он, Беньовский, просит министра посодействовать в увольнении обоих с французской военной службы и в выплате им недополученного жалованья.

   — Нет никакой проблемы, — ответил Сартин. — Решим всё своей властью и сию же минуту.

Когда Беньовский покинул кабинет морского министра, Сартин сказал своим помощникам:

   — Словно гора с плеч свалилась, господа. Сколько головной боли доставил нам этот Беньовский своими неуёмными прожектами, требованиями, конфликтами с губернатором Дюма. Слава Богу, мы избавились от него. И ради этого стоило расщедриться и на Святого Людовика, и на бригадирское звание.

   — И закрыть глаза на некоторые его грешки, — добавил Жуаньи.

Прежде чем покинуть Францию, Беньовский устроил прощальный банкет в зале отеля «Белая лилия». Пригласил Жуаньи, Обюссона и главного казначея из морского министерства, столоначальника из министерства иностранных дел, ведавшего сношениями с Австрией, австрийского посла с советником, модного художника Жана-Батиста Грёза и ещё нескольких известных парижан, с которыми судьба случайно сводила Мориса Августа.

Незадолго до этого Беньовские побывали в парижской студии Грёза. Морис Август позволил жене выбрать по своему вкусу один из его женских портретов и расщедрился на покупку. Пусть останется память о Париже.

Гости приглашались на банкет с жёнами. Только Обюссон пришёл один, извинившись, что супруга его пребывает в интересном положении и поэтому не может его сопровождать. Фредерика вышла к гостям в дорогом алмазном колье, купленном у араба Валида. Морис Август был в новом парадном камзоле, сшитом у лучшего портного. Камзол украшала звезда ордена Святого Людовика. Банкет продемонстрировал щедрый размах хозяина и обошёлся ему во внушительную сумму. Это было прощание с Парижем, с французской службой.

Глава двадцать вторая

Путь пролегал через южные земли Германии, лоскутной страны, лишённой единой государственности, состоявшей в ту пору из многочисленных курфюршеств, герцогств, княжеств, вольных городов. Все они номинально признавали власть императрицы Священной Римской империи, а фактически претендовали на самостоятельность. На границах стражники останавливали экипажи и кареты перед опущенными полосатыми шлагбаумами, проверяли дорожные документы и требовали уплаты пограничных пошлин. Поэтому проезд через Германию всегда становился разорительной затеей. Путешественники ругали таможенников и их правителей и раскошеливались. Что поделаешь?

Миновали Баден, Вюртемберг, въехали в Баварию. Сменялись красивые горные пейзажи. На склонах гор и холмов, выбеленных осенней изморозью, чернели сбросившие листву виноградники. Ближе к горным вершинам теснились лесные массивы.