Катрин Денев. Красавица навсегда

Катрин Денев образует центр тяжести этой хрупкой звездной вселенной. Она – мать, жена, хозяйка, опора семьи, но ни на секунду не забудем о том, что мы не в обычном доме, а в мифологическом Доме Кино. Габи – Денев больше всего переживает не из-за смерти мужа, а как бы нагрянувшие хлопоты не наложили на ее холеное лицо лишнюю морщинку. Героиня Фанни Ардан – сестра погибшего – полная противоположность своей буржуазной свояченице. Эта эмансипированная «гетера» плюет на моральные табу и бросает вызов обществу. И по типу они – лед и пламень, блондинка и брюнетка, одна в леопардовой накидке, другая в узком огненно-красном платье. И по социальному статусу – одна несостоявшаяся мещанка, другая – неудавшаяся шлюха. Неудивительно, что дело доходит до драки – тем более, что у дам, как выясняется, общий любовник. Но драка с валяньем на полу вдруг переходит в страстные поцелуи!

Только так и должно быть в мире Озона, где ревность – это игра в ревность, а страсть – это игра в страсть. Хотя когда-то столь же пылкие чувства обе актрисы испытывали к одному и тому же мужчине. Об этом знает каждый француз и ухмыляется, глядя на коварную придумку Озона – свести двух соперниц по жизни в экранном поединке, словно диких зверей в цирке, и заставить их испытать приступ женской солидарности – а, кажется, даже нечто большее. Теперь он смеется: «Они просто захотели поцеловаться, и я позволил им это сделать».

Он также позволил Денев произнести сакраментальную фразу из арсенала Трюффо: «Смотреть на вас радость, но и страдание». Когда Катрин улыбнувшись впервые произнесла эти слова, Озон покраснел и сказал: «Извините меня за эту маленькую кражу». Денев ответила: «Нет, это прекрасное заимствование». Ардан только ослепительно улыбнулась. На съемках Катрин спросила: «А хорошо ли это?» Решили снять сцену и проверить при монтаже. Оказалось, что все смотрится великолепно, тем более что на заднем плане видна взволнованная Ардан.

Озон – великий хитрец, а Денев – великий дипломат. Чтобы царить в столь великолепном ансамбле, ей нужно было мобилизовать всю свою ироничность и сентиментальность одновременно. Она первая начинает припевать и пританцовывать в музыкальных сценах. Кто-то скажет, что она стала слишком грузной для танцев, но королеву не обсуждают.

Ее песенный «коронный номер» на музыку Мишеля Мэллори – реминисценция «Девушек из Рошфора». Дельфина пела об идеальном возлюбленном, который пока даже не знает о ее существовании и только видит в снах. Габи поет о мужчине, которого любит и знает слишком хорошо. «Мужчины хотят дарить мне меха, драгоценности и машины, ты – никогда. Они обещают достать луну с неба, ты – никогда. Ты такой же мужчина, как все остальные, но ты мой мужчина, и я тебя прощаю, ты – никогда». Меланхолия и грусть, с которой Денев вошла в Дом Кино героиней «Шербурских зонтиков», достигают своего апогея в «8 женщинах».

Озон говорит о своих актрисах-певицах: «Хотя их техника не идеальна, но в голосах ощущаются хрупкость и волнение». Это же касается Даниель Дарье, которая поет шлягер Брассанса на стихи Арагона. Еще одним приветом от девушек из Рошфора оказывается песня Джина Келли: как видим, орбиты Озона и Триера пересекаются, и не один раз.

«8 женщин» стали вторым после «Танцующей в темноте» фильмом-концептом в новейшей биографии Денев. Не факт, что повторится ее сотрудничество с Триером и Озоном, но факт, что оно раз состоялось, и этого достаточно, чтобы мифология, стоящая за именем актрисы, приобрела качество расширяющейся вселенной.

Сам же Озон, насытившись букетом из прекрасных «цветов зла», вернулся к своей любимой женщине – Шарлотте Рэмплинг, прихватив ей в партнерши одну из восьми – Людивин Санье и сняв с ними фильм «Бассейн».

Рэмплинг на сей раз играет авторшу криминальных романов, наследницу Агаты Кристи и тень Патрисии Хайсмит. Ее героиня – «синий чулок», «человек в футляре». Приехав поработать над очередным романом в провансальский дом своего издателя, она видит раскованную и сексапильную юную дочку хозяина и воображает себе криминальную драму, в которой ей самой доведется стать активной участницей.

Озон не дает никакой окончательной интерпретации: он предоставляет это зрителю. Каждый сам решает, что именно увидел в фильме. И все же ключевым можно признать последний кадр: Шарлотта и Людивин издалека смотрят друг на друга и машут рукой. Они почти сливаются, как в «Персоне» Бергмана. В этом заключен образ всей картины, в которой встречаются молодость и опыт, растерянность и стабильность, страх перед жизнью и страх перед смертью. Как и «8 женщин», это немного комедия, немного детектив, совсем чуть-чуть мюзикл, и прежде всего драма отношений, слегка лесбийски окрашенных.