Катрин Денев. Красавица навсегда

Отношения с братьями Хаким у Трюффо не заладились: акулы кинобизнеса потребовали права окончательного монтажа, что было неприемлемо и для рутинного европейского режиссера, не говоря о лидере Новой Волны. Зашла даже речь о том, чтобы пригласить другого постановщика. Но Денев проявила строптивость: она была согласна играть только у Трюффо. К счастью, у него были состоятельные друзья. Жанна Моро, Клод Лелуш и Клод Берри одолжили сумму, необходимую, чтобы выкупить сценарий и поменять продюсеров. Правда, теперь надо было ждать, пока Денев закончит съемки в Голливуде в фильме «Апрельские безумства».

Трюффо совершенно потрясает гибель Франсуазы. Ее хоронили в цинковом гробу: это выглядело так ужасно, что автор «Нежной кожи» решил больше никогда не участвовать в похоронных процессиях. Он переживал смерти близких каким-то особенным образом и снял впоследствии на эту тему одну из самых интимных своих картин – «Зеленую комнату».

Проект «Сирены» развивается медленно. В первой половине 1968 года Трюффо терпеливо ждет, пока Денев выполнит свои обязательства, и шлет ей через океан длинные письма. В них режиссер адресует актрисе более или менее замаскированные предостережения, например: «У меня на съемках вся группа держится в хорошем настрое». Или: «Не следует думать, будто мы намерены сотворить шедевр».

Трюффо немного побаивался. Не капризов звезды, а того, что Денев, находясь в плену растущей славы и заботясь о чистоте своего экранного образа, станет требовать исчерпывающих обоснований поступков своей героини и слишком вникать во все подробности замысла, который лишь постепенно вырисовывался в сознании самого Трюффо.

Денев действительно до занудства въедлива и скрупулезна в профессиональном смысле, но все же главный фактор для нее – доверие. А она испытала его к Трюффо еще когда бывала на съемках «Нежной кожи» и слушала рассказы Франсуазы о ее друге. Они часто общались втроем. И что бы ни говорили другие об этом человеке, и что бы ни писали о нем критики, ее мнения это не могло поколебать. Она быстро расшифровала дипломатию Трюффо и поспешила его успокоить.

И еще он написал ей о том, что мечтает создать новый актерский дуэт, подобный тем, что составили Джеймс Стюарт и Кэтрин Хепберн, Кэри Грант и Грейс Келли, Хэмфри Богарт и Лоран Бэкол в классических американских фильмах. Трюффо завершил это письмо словами: «В «Сирене» я хочу показать новый великолепный и сильный тандем: Жан-Поля, столь же энергичного, сколь и хрупкого, как стендалевский герой. И вас, белокурую сирену, чье пение восхитило бы Жироду».

Не факт, что Жироду, но Трюффо уже не на шутку увлечен своей героиней. И выбрал ей самого знаменитого на тот момент партнера. После «человека из Рио», которого Бельмондо сыграл несколько лет назад с Дорлеак, ему предстояло теперь стать «человеком из Африки» (действие фильма завязывалось на острое Реюньон, вблизи Мадагаскара) и партнером Денев.

Катрин сразу оценила этот замысел: «Роль в «Сирене с «Миссисипи» стала для меня реализацией самых тайных мечтаний, знакомых актрисам всего мира: сыграть у Трюффо. Существуют режиссеры, с которыми каждая актриса хотела бы хоть раз в жизни сделать фильм: Кьюкор, Висконти, Поланский. И Трюффо! Словом, для меня это был просто фантастический шанс – работать с ним и с Бельмондо».

Она была знакома с последним по съемкам в фильме «Охота на человека», но тогда они были в разных весовых категориях. Трюффо же, в отличие от его коллег из Новой Волны, с Жан-Полем Бельмондо раньше не работал и лично знал его неважно. А ведь тот тоже стал звездой первой величины. Не проявятся ли на съемках заносчивость и звездное соперничество?

Трюффо поступал вопреки своим правилам: он обычно старался выводить нечетное число главных персонажей. Так легче было контролировать пространство и композицию кадра. Его любимые числа – один (монофильмы с Лео) и три (треугольник «Жюля и Джима» или «Последнего метро», или даже «Нежной кожи», хотя роль жены героя там эпизодическая). «Сирена с «Миссисипи», где героев двое – вызывающее исключение.

В картине «Семейный очаг», снятой всего через год после «Сирены», мы видим целую коллекцию портретов Дуанеля, проникнутых чувством глубокого отчуждения. Вот он стоит посреди ночи в телефонной будке, пытаясь дозвониться хоть кому-то и поделиться радостью рождения сына. Вот он пускает игрушечные кораблики по вырытому на забаву детям озеру. Или, подобно школьнику, собирающему свой портфель, аккуратно укладывает сигареты, зажигалку, книги и газету, уходя в ванную – эту цитадель изоляции. Впечатление глубокого одиночества Дуанеля усугубляется такими мотивами, как его страх перед телефоном и отсутствие контакта с любимой женщиной. Мы видим семейную пару (Лео и Клод Жад), бродящую по огромной квартире, где ничего не стоит потерять друг друга, а переговариваться приходится через открытые окна. Или та же пара в постели: каждый занят своим интимным делом, то есть чтением, но у женщины в руках автобиография Нуреева, а у мужчины альбом «Японские женщины» – и этим все сказано.