Кацап

— Имеются на этот счёт кое-какие мыслишки, — хитро подмигнул Егор. Но что это за «мыслишки», не стал распространяться. Да Александр и не настаивал на разъяснениях.

Они подсели к печке, завязался разговор о жизни в деревне. Александр спрашивал, Егор отвечал. Потом Егор принялся расспрашивать брата, как ему жилось на чужбине все эти годы.

Так, выспрашивая друг друга об отдельных событиях ушедших лет, братья просидели в мастерской не менее часа.

— Да, потрепала тебя жизнь, братка, — заметил Егор в конце рассказа. — Впору и отдохнуть.

— Живо ещё моё ружьишко? — поинтересовался Александр.

— Куда ему деться без тебя? Висит там, где ты его оставил.

— И патроны целы?

— И патроны на месте.

— Значит, завтра же по тайге прошвырнусь! — обрадовался Александр. — Соскучился я по таёжному духу!

Ему тут же вспомнился разговор с Гришей Надеждиным на привале в монгольской степи. Тогда они с тоской смотрели на окружавший их жёлтый бесконечный песок и обсуждали достоинство тайги.

— Пряным запахом этот дух называется, — задумчиво проговорил Александр, вспомнил высказывание друга.

На следующий день ранним утром Александр отправился в тайгу и бродил по ней до самого вечера. Когда он вернулся домой, едва волоча ноги от усталости, у него на поясе висел добытый им заяц.

А ещё через день Александр отправился в город на поиски работы. Ему хотелось устроиться на завод, в какой-нибудь горячий цех — доменный или мартеновский, но туда его не взяли из-за перенесенной недавно малярии. Инспектор отдела кадров, потупив взгляд, предложила ему должность слесаря в цех ширпотреба.

— Оттуда вам будет проще попасть потом на основное производство, — не поднимая глаз, пропела она.

Александр не стал противиться и согласился.

Глава 10

За год он сменил три места работы. В цехе ширпотреба, куда его определили, Александр лишь числился слесарем, фактически же был бесправным разнорабочим в полной зависимости у мастера по фамилии Услагин. Что взбредёт тому в голову — то и приходилось исполнять. Александру, как новичку поручалась самая грязная и неквалифицированная работа. Почти месяц он вязал мётлы, насаживал черенки на лопаты, чистил дорожки от снега, работал грузчиком, красил мебель и окна, чинил прохудившуюся крышу. Работал и терпел, наивно полагая, что совсем скоро сможет перейти в прокатный цех на «стан-250». Смирился даже с мизерной зарплатой, которую насчитала ему бухгалтерия по рабочим листкам мастера. Терпение лопнуло, когда Услагин направил его на чистку выгребной ямы наружного туалета.

— Я слесарь, а не ассенизатор, — с гневом выплеснул он в лицо Услагану в присутствии безропотной группы работяг с блестевшими с утра глазами.

— Работу слесаря надо ещё заслужить, — ухмыльнулся Услагин.

— Выслужиться и доказать свою преданность? — не удержался Александр. — Войти в доверие, чтобы ты с моей помощью без опаски мог проворачивать свои тёмные делишки?

Александр знал, о чём говорил. В цехе Услагин поделил коллектив на три группы.

Специалисты первой группы трудились над выпуском продукции по заказам-нарядам, поступающим официально из основных подразделений завода.

Во второй группе работали преданные Услагину люди. Они занимались изготовлением бытового инвентаря для ублажения потребностей начальствующего состава и нужных людей. Сырьё для нелегального производства поставлялось откуда-то со стороны по липовым документам. Специалисты второй группы, конечно, были виртуозами своего дела. Изготовленные ими предметы или сувениры поражали глаз оригинальностью и красотой. Это было настоящее творение художника. Сколько зарабатывали эти люди — никто не знал. Сведения об их заработках находились под семью печатями. Они были неразговорчивы и необщительны.

И, наконец, третья категория работников — это алкоголики и умственно отсталые лица, которые устроились на работу только для того, чтобы их не преследовали за тунеядство. В этой группе и приходилось трудиться Александру Кацапову.

— Ах, вот ты как заговорил? — ничуть не испугавшись брошенного вызова, процедил сквозь зубы Услагин. — Ну-ну!

— Что — «ну-ну»? Уж не угрожаешь ли ты мне?

— Понимай, как хочешь, тундра, — склонив вперёд лобастую голову, пожал плечами Услагин. — Только вот после такого заявления можешь навсегда забыть о работе в прокатном цехе. Уразумел, бузотёр?

— Как только земля носит таких уродов? — словно сделав для себя открытие, со злостью проговорил Александр и сплюнул.

— Завтра же чтобы ноги твоей не было в моём цехе! — взвизгнул Услагин.

— Ой, напугал, как мне стало страшно! Да я сам не хочу больше дышать здесь гнилым воздухом! Александру в какой-то момент захотелось наговорить кучу нелестных слов в адрес жуликоватого мастера, но он сдержался. Махнув рукой, направился в раздевалку. Переодевшись, в последний раз миновал проходную, свернул к дверям отдела кадров, постоял немного, потянул дверную ручку на себя.

Через пару дней он получил денежный расчёт вместе с трудовой книжкой.