Катунь Коварная

Хоть и Петриков чувствовал себя, совершенно каким то идиотом, но он все же не мог сидеть дома и быть иждивенцем у своей семьи, а проще, сидеть на тоненькой и хрупкой шеи Марины. Почувствовав себя немного лучше, он начал вставать и потихоньку ходить. Чуть привыкнув и поняв, что гипс не так уж ему и мешает, он сходил к Директору и попросил у него персональную машину. Слава Богу, Горин ему не отказал, а наоборот выделил, как обещал новенький УАЗик. Выполняя все указания, что говорил ему доктор, он делал все совершенно наоборот. В первый же день вместе с доярками уехал на работу на Животноводческий комплекс. Мужиков не хватало после мобилизации, работали практически одни женщины, как в Великую Отечественную. Только несколько скотников, да пару трактористов на подвозе кормов. Остальные мужики не успевали справляться в Совхозе. Только закончилась посевная, а тут уже и косовица подошла. И хорошо, что Райком Партии помог сельчанам со студентами. Хоть они и небыли специалистами, но все же рабочие руки. Да, правда от них много добра-то и не видно было. Одни пьянки да посиделки у костра. В общем, любовь-морковь: хихоньки да хаханьки. Но глядя на их молодую жизнь, хоть у сельских настроение поднималось, и желание им же помочь да научить. Вот и работа потихоньку спорилась.

А Виктор Андреевич вновь вернулся на свое рабочее место на ферму и начал руководить доярками, и выполнять план по молоку и мясу. Хоть и тяжеловато было, ну а что делать, за то при месте и при деле. И сам опять же кормильцем остался в своей семье. Ох, и не любил он, когда у кого-то жена больше мужа зарабатывала. Тогда он совсем не считал этого мужика, за мужика. Даже и разговаривать не хотел. А тут сам чуть не стал таким же, как другие, тунеядцы да проходимцы. Но Бог миловал и оставил его, хоть раненного, но живого. А болячки заживут, главное сам цел. С такими мыслями Петриков чувствовал себя гораздо лучше, даже позволял шутить над собой. А то, бывало, зайдут бабенки в кабинет и начинают причитать. А ему, как ножом по сердцу – боль через край.

Уже после обеда в кабинете Петрикова раздался стук в дверь.

– Да, войдите! – Петриков поднял взгляд на дверь и осторожно выпрямился, чтобы не причинять себе боль. Ему еще сложно было долго находиться в одном положении, а тем более сидеть. Он даже для себя сделал некое расписание и придумал физические упражнения, чтобы кровь не застаивалась в теле под гипсом. И обязательно принимал разные лекарства, что прописал доктор. А чтобы кости быстрее сращивались, деревенские бабушки подсказали ему каждый день пить мумиё. Тогда, говорили они, заживет, как на собаке. Ну, собаки, не собаки, а здоровье ему сегодня было нужно, как никогда. Вот он и послушался этому совету, разыскал это мумиё и пил по четыре раза в день.

– Разрешите! – В проеме двери показалась Димкина голова.

– Да входите, чего уж там! – Петриков отодвинул табеля по сдачи молока в сторону. – Вы ко мне? – Поинтересовался он.

– Здрасьте, я к Вам! – Димка вошел в кабинет и довольно улыбнулся. – Все готово Виктор Андреевич! Я в полном Вашем распоряжении. Машина тоже готовая и стоит у входа в комплекс! – С гордостью доложил он.

– А, машина! – Наконец-то сообразил Петриков. – Машина, это хорошо. Ну раз так, тогда, иди, показывай. – Петриков осторожно, встал, из-за письменного стола и аккуратно сморщив лицо от боли, бочком пошел к выходу.