Катунь Коварная

– Дело в том, что сегодня воскресенье и сберкассы закрыты. А у нас на всех по карманам поскрести, денег осталось рубля три не более. – Борька постучал ладонями по карманам ушитых под сапоги солдатских брюк. – Вот завтра понедельник, откроются кассы и мы сдадим свои прыжковые книжки и получим рублей по тридцать. А нас восемь, итого… тогда, считай, хоть на Луну. – Подняв палец вверх, протянул Борька. – А пока где-нибудь на вокзале перекантуемся, главное, чтобы на патруль не нарваться. Опять какая-нибудь драка завяжется. Ох, эти тыловые, не очень-то любят нашего брата. – Сквозь зубы сплюнул в сторону Борька.

– Стоп, пацаны! – вскрикнул Димка. – Если сегодня воскресение, значит мой двоюродный брат может быть дома. – Оглядываясь по сторонам, сквозь зубы, процедил Дымов.

– И что из этого? – спросил Семен.

– А то, что нужно позвонить, у меня есть его телефон и домашний адрес. Правда, я у него ни разу не был, да и самого его лет семь не видел. А телефон и адрес я дома у матери взял, когда в отпуск ездил, так, на всякий случай. – Сказал Димка, вытаскивая записную книжку из кармана военного кителя.

Найдя нужную страницу он воскликнул совсем по-детски:

– Вот, все есть. Так, девочки! – обратился он к тезкам. – Кто мне поможет, где тут у Вас можно позвонить?

– Да пойдем в здание, там телефон-автомат. – Взяв за руку Димку, потянула его в сторону здания вокзала Таня с родинкой на верхней губе. – У меня как раз и «двушка» есть.

– Пацаны! Всем стоять! Никому никуда не расходиться! Охранять Москвичку! Я скоро. – На ходу крикнул Дымов, мелькая в толпе своим голубым беретом.

– Главное на патруль не налетел бы. – Процедил Мишка Мачехин.

– Да тут рядом. – Взвизгнула Татьяна рыженькая. – Сразу, как в здание войдешь.

– А что, вы, правда с парашютом прыгали? Это же очень страшно. – Поморщилась она. – Я себе этого ни как не представляю. Сразу бы, наверное, умерла. – Закатив свои красивые и большие зеленые глаза под рыжие ресницы, произнесла она.

Димка опустил в монетный приемник «двушку», ту, что дала ему Таня с родинкой. Сняв трубку с телефона-автомата, открыл записную книжку на нужной странице и, услышав длинный гудок, набрал московский телефонный номер. В трубке что-то пикнуло, затем щелкнуло, и «двушка» с треском провалилась куда-то глубоко, в чрево, железного ящика.

– Алло! – на другом конце провода раздался детский голос.

– Здравствуйте! – поздоровался Димка.

– Здравствуйте! – доносился все тот же детский голос.

– Скажите, пожалуйста, – продолжил Димка, глядя на Татьяну вопросительно, – я могу услышать Андрея Кирилловича Дымова?

– А кто его спрашивает?– спросил детский голос.

– Его спрашивает двоюродный брат Дмитрий Дымов. – Ответил Димка.

– А Андрей Кириллович на работе сегодня. А что ему передать? – спросил детский голос в телефонную трубку.

– Скажите, а когда он будет дома? – удивленно спросил Димка.

– Не знаю, часа через два с половиной. – Ответил голос из трубки. – Так что ему передать?

– Передайте, пожалуйста, что я в Москве проездом из армии и перезвоню через три часа. Хорошо? – спросил Димка волнуясь.

– Хорошо! – Ответил в трубку с другого конца провода детский голос.

Димка повесил трубку и, посмотрев на Таню, сказал:

– Здорово. Через несколько часов брат будет дома. Он точно что-нибудь придумает. Спасибо тебе большое за «двушку» и за помощь.

– Да не за что. – Ответила, смущаясь почему-то, Татьяна.

Дима взял за руку Татьяну, и они весело направились на перрон железнодорожного вокзала, туда, где их ждали новые друзья девушки и сослуживцы Дымова.

Апрельская теплая весна разливалась по всем проспектам, улицам и закоулкам Советской Столицы. На тротуарах, стоя по колено в талой воде растаявшего снега, громко щебетали грязные воробьи. Они всем своим хриплым голосом дворовых песен пытались рассказать прохожим удивительную новость о том, что утомительная, долгая и холодная зима уже закончилась. Старые и мудрые городские вороны, откуда-то сверху обогретых весенним солнцем крыш домов, грубым карканьем отвечали им низким басом как репродукторы «весна, весна», перекрикивая трамвайные звонки. Точно попадая в верхние ноты и высокую тональность весеннего ансамбля из разных сторон близлежащих улиц, доносилось пение первых представителей весны – скворцов. В своих нарядных переливающихся концертных костюмах, они, как первые скрипки большого симфонического оркестра, задавали весь ритм, такт и движение, создавая своим великолепным пением пламенную любовь, зачатие и рождение той новой красивой надвигающейся жизни, в которую верили и ждали безупречно все жители нашей необъятной Советской Родины.

Телефонный звонок в кабинете первого секретаря Крайкома прервал разговор Петухова и Семыкина.

– Людочка! Я же просил ни с кем не соединять! – сняв телефонную трубку, командным голосом произнес первый.

– Извините, Андрей Иванович! – попросила прощения секретарша.

– Москва! Центральный комитет! Я сказала, что у Вас совещание. Соединять? – спросила Людмила, персональный секретарь Андрея Ивановича Петухова, первого секретаря Крайкома партии Алтайского края.