Катынский детектив. Все тайны убийства в смоленском лесу

Автор должен это написать потому, что вряд ли это напишет его старый отец. А отец после шестимесячных курсов неопытным лейтенантом принял бой 23 июня 1941 г. в Бессарабии. Была окружена его дивизия, но он пробился в Одессу. Там был тяжело ранен, но после госпиталя успел попасть и в битву под Москвой. В 1942 году, когда армия Андерса сбежала в Иран, он участвовал в битве под Сталинградом. В 1943 году, когда армия Крайова пальцем не пошевелила, чтобы помочь восставшим в Варшавском гетто, он в битве под Курском заложил, а потом взорвал под атакующими немцами дистанционно управляемое минное поле и был отмечен орденом. И тяжелым ранением. Но в 1944 году он был в тех войсках, что, обессиленные, рвались к Варшаве, и был в Польше ранен в руку. Он рвал укрепления Кенигсберга и успел к штурму Берлина. Он одиннадцать раз лично ходил в атаку и везде успел именно потому, что, имея за 4 года войны массу возможностей, не сдавался в плен. И когда я мальчишкой как-то сдуру спросил отца внезапно, не был ли он в плену, отец ответил резко и зло: «Нет!» Его обидело, что его сын мог такое о нем подумать. А ведь он не был профессиональным офицером: он был из запаса и в 1946 году майором снова ушел в запас. Вот такими примерно должны быть офицеры, чтобы не иметь от палача пулю в затылок. И такой должна быть государственная элита.

Элитой СССР в те годы были коммунисты, их было около 2 % в обществе вообще и около 10 % в армии.

В военно-воздушных силах СССР и Японии существовал неуставной способ боя — таран. Этот способ советские летчики применяли в случаях, когда не было уже возможности использовать бортовое оружие, а враг все еще был не уничтожен. Способ опасен: лишь 40 % опытных летчиков после тарана могли продолжать полет, да 20 % успевали выпрыгнуть с парашютом, а 40 %, безусловно, гибли сами — и это было всем известно. Этого способа боя не было ни в одном уставе, ему не учили, таранить не требовали, а с 1944 года убеждали приказами не использовать таран. Но были офицеры, был враг, посягнувший на Родину, и этот враг безнаказанно делал свое дело, а советский летчик никак не мог ему помешать. И он бросал свой самолет на самолет противника. И в 1944, и в 1945, и даже в кратковременной войне с Японией.

В «письме Берии» вы видели точный список пленных польских офицеров по званиям, находившихся у нас в лагерях. А вот список по званиям наших летчиков, совершивших во время войны таран:

полковники, подполковники и батальонные комиссары — 12;

майоры, капитаны и старшие политруки — 97;

старшие лейтенанты, лейтенанты, младшие лейтенанты и политруки — 466;

старшины, старшие сержанты и сержанты — 61.

Хочу обратить внимание польской стороны, что, когда офицерские звания находятся в таком списке, то это гораздо почетнее для этих офицеров и полезнее для страны, нежели, когда они находятся в списках пленных. Мы помним, что в 1939 году, через 17 дней войны, польская элита уже удрала в Румынию, бросив народ и армию. Советские коммунисты, советская элита народ и армию не бросили. Мы уже писали, что коммунисты составляли 2 % населения, а вот среди шедших на таран летчиков их было 63 % и 34 % кандидатов в элиту — комсомольцев. Вот примерно такая у страны должна быть элита, чтобы иметь право так называться. Элита — это люди, способные мобилизовать все свое мужество, чтобы в опасный для Родины час отдать за нее жизнь, а не придурковатые профессора, способные лишь на мобилизацию всей своей подлости, когда речь заходит о размещении собственного зада на министерском кресле.

Да, к горбачевским временам и в СССР элита, особенно правящая, стала таким же дерьмом, как и в Польше 1939 года, даже хуже. Но что это меняет? И сегодня народу нужна элита, а не дерьмо. И народам СССР, и народу Польши. К сожалению, на сегодня только это нас с поляками и роднит.

Польские офицеры в Катынском лесу получили в затылок немецкую пулю. Это не очень справедливо. И советская пуля — тоже не хорошо. Только польская пуля была бы наивысшей справедливостью.