Кавалер Золотой Звезды

— Мамо, и вы, батя, — сказал Сергей, — мы приехали к вам в гости.

— Спасибо, дети, спасибо, — басом ответил Тимофей Ильич. — Давно пора навестить стариков.

А Ниловна, обрадованная таким неожиданным приездом сына с будущей невесткой, прижималась то к Сергею, то к Ирине, хотела сказать что-то значительное и не находила слов… Старушка вспомнила свою молодость, увидела и себя и Тимофея Ильича — вот так же когда-то стояли они перед родителями — и ей хотелось побежать в хату, вынести икону и благословить жениха и невесту, только она не знала, — вынести ли сюда икону, или увести молодых в хату… Потом Ниловна вспомнила, что сын ее икону не примет, и от этого ей стало так больно на сердце, что она тихонько всплакнула, прижавшись уже не к Сергею, а к Ирине, и успела тайком, так, что в темноте никто и не заметил, перекрестить их обоих своей маленькой старческой рукой.

— И чего ты к ним липнешь? — сказал Тимофей Ильич. — Эй, бабы! — обратился он и к Анфисе, что-то говорившей на ухо Ирине, и к Ирине, уже как к своей, и к Ниловне. — Идите в хату и там шепчитесь и целуйтесь сколько вашей душе угодно. Да приготовьте стол, а мы тут с Сергеем побеседуем.

Женщины ушли в хату, вскоре в окнах загорелся свет и послышался девически веселый смех Анфисы и Ирины.

— Ну, что ж, сыну, — заговорил Тимофей Ильич. — Нареченную жену ты привез, а русская горькая у тебя имеется? Без этой штуковины и в хату не пущу! — И старик рассмеялся тихим, с хрипотой смехом.

Между тем закат давно угас, и из-за крыши подымалась луна. Тени от дома потянулись к воротам. Тимофей Ильич, прислушиваясь к смеху в хате, сказал:

— А веселая тебе жинка попалась.

Затем усадил Сергея рядом с собой и положил ему на колено свою костлявую и тяжелую руку.

— Не расписывались? — спросил он строго.

— Еще с месяц подождем.

— Чего ж ждать? Какая тому есть причина?

— Так условились… Ирина учится.

— А ты бы ее сам и учил… на то и муж.

— Вы этого, батя, не поймете.

— Так, так, — старик подумал. — И без свадьбы будешь кончать дело?

— Некогда, батя, разгуливать.

— Так… Оно-то и верно, зараз тебе не до гулянья… А как же с прочим?

— Это вы о чем?

— Нужно ж тебе родительское благословение или как?.. Знаю, у попа венчаться не будешь, свадьбу справлять тоже не желаешь, а все ж таки без родительского благословения нельзя. — Тимофей Ильич тяжело вздохнул. — Ты, сыну, не суперечь, ежели мать поднесет тебе икону, не бунтуй, хоть и не смотри на лик божий, и не крестись, а только мать не оскорбляй.

— Нет, нет, батя, только без этого, — поспешно ответил Сергей. — Вы же знаете, что ни вас, ни мать я никогда и ничем не обижал, а этого делать не надо… Ни к чему.

— Так-таки и ни к чему? А чем же мы тебя будем благословлять? Кулаками, что ли? — Тимофей Ильич, сжимая пальцами колено сына, рассмеялся и закашлял.

— Скажите нам доброе слово — вот и все.

— Так, так, доброе слово. — Тимофей Ильич задумался. — Я и сам не дюже охочий до тех икон, а вон мать твоя — женщина старорежимная, что она смыслит в политике?.. Ну, ничего, я как-нибудь сам отговорю. А жилье там у тебя имеется? — спросил отец после короткого молчания. — Где жить-то будете? На квартире?

— Об этом, батя, не беспокойтесь.

— Ну, добре, добре. — Старик расстегнул бешмет, выпрямил ноги. — Ну, что там у вас в районе? Что думает начальство насчет дальнейшего строительства?

— Да так, все ничего… Думаем, батя, и очень много думаем. — Сергей тяжело вздохнул. — Приехал и к вам посоветоваться.

— Так, так. — Старик наклонился, поднял палочку и стал ею чертить землю. — Значит, приехал к бате за советом… Понаобещали, понашумели, понахвастались, а теперь думаете? Плохо, сынок, думаете, вот что я тебе скажу.

— Вы, батя, меня не попрекайте, не за попреками я к вам приехал.

— Знаю… Говори, за каким советом приехал?

— Как мне поступить, батя? — Сергей вопросительно посмотрел на отца. — Чтобы пустить станцию, нужно по всему району провести провода, — работа большая и трудная…

— Так что ж из того, что она трудная? Ежели нужно, так и нечего глядеть на трудность.

— Да я это понимаю!

— Скликай людей, да и начинай… А что ты тут раздумываешь? Вот наш Никита смог бы дать и людей и тягло, а сидит, ждет дерехтиву и чуприну мнет… А ты напиши ему такую дерехтиву…

— Если бы собраться всем районом, — задумчиво проговорил Сергей, — то мы смогли бы за два месяца пустить станцию.

— Так чего ж ты мне об этом рассказываешь? Действуй, как лучше.

— А полевые работы? Бурьяна на полях знаете сколько? Тут такое трудное время.

— Поднатужимся, да и поля в бурьяне не оставим, — сказал Тимофей Ильич. — Ты, сыну, этого не устрашайся. Ежели за дело взяться как следует, да чтобы порядок был, то можно всюду управиться… Ты, сыну, так сделай: мужчин, парубков, девок, да и баб, которые без малых детей, а то и стариков, которые еще при силе, отбери и пошли на строительство, а остальные пусть будут в поле. Да и в районе надо всех служащих забрать, и машины там, какие есть…