Кавалер Золотой Звезды

Подбадривая хворостинкой коня, бежавшего ленивой рысью, Сергей выехал за станицу и направился вдоль Кубани. В эту летнюю пору пойма была покрыта сочной зеленью. По взгорью разбежались невинномысские хутора, тоже все в зелени, так что издали нельзя было понять — хутора ли это, или рощи. Сергей пустил коня шагом и долго смотрел на бригадные станы — одни в кущах садов, другие — на голом поле; на овечьи кошары, ютившиеся под горой наподобие пещер; на серые пятна базов, огороженных плетнями, — лежали они либо в ложбине у родника, либо вблизи речного водопоя… И широкая, в зелени, пойма, и станица, и скрытые в садах хутора, и стада коров, пасущихся в низине, и даже пустые и скучные своим серым видом базы — все казалось Сергею и необычным и значительным. «Странно, — подумал он, — как будто я вижу все это впервые. А ведь сколько раз еще до войны я проезжал по этой дороге».

В пойме Сергей видел огородные плантации с балаганами и водокачками. Тут должно лечь русло будущего канала. Может быть, за дальними холмами отойдет от Кубани рукав, протянется вдоль берега, а вот в этом месте, у каменного обрыва, подымется вода… И Сергей представил себе протоку, которая не только вращает турбину, но и орошает огороды. «Радуйтесь, огородники, — подумал он, — скоро вода к вам сама пойдет». В воображении его выросли и квадратный домик у обрыва, где белой пеной вскипают буруны, и бегущие от домика в Усть-Невинскую на смолисто-черных столбах медные провода… Невдалеке от обрыва наискось через всю реку лежал мелкий перекат. Вода здесь шумела совсем тихо, и для Сергея это уже был не перекат, а удобное место для приема сплавляемых бревен. «Лучшей запани и, желать не надо», — подумал он и представил себе плывущий лес, штабели мокрых, только что вытащенных из воды бревен.

Отъехав в сторону от Кубани, Сергей нагнал в степи длинную вереницу конных упряжек. Брички с деревянными ящиками были нагружены ячменем. Обоз двигался медленно, лошади сворачивали на обочину и тянулись к траве. Возчики предоставили лошадям полную свободу: кто спал, растянувшись на зерне и накрыв лицо картузом, кто ел еще недоспелый арбуз, а кто просто лежал, изнемогая от жары. На головной подводе двое подростков и пожилой рыжебородый мужчина играли в карты. К ним и подъехал Сергей:

— Эй, друзья-картежники! Куда везете зерно?

Обоз остановился. Парнишки, игравшие в карты, проворно соскочили на землю и побежали к своим подводам.

— Как — куда? — отозвался рыжебородый. — Известно — на заготпункт.

— Откуда?

— Из Белой Мечети, — неохотно ответил возница, собирая карты. — Колхоз «Пролетарская воля».

— Ты старший возчик? — Сергей зло посмотрел на рыжебородого.

— Я. А об чем разговор? Какое имеешь право задерживать движение обоза?

— И ты это называешь движением? Да разве так возят хлеб на заготпункт? Лошади на ходу спят, возчики загорают, а ты, старшой, в карты режешься. Ишь нашел место картежничать!.. Стыда у тебя нет…

Рыжий, поглядывая на Сергея, погнал своих лошадей рысью, и тогда на всех подводах послышалось понуканье, хлопки кнута, разом загремели десятки колес, и обоз, подымая пыль, покатился по хорошо укатанной дороге.

Подъезжая к мосту, за которым на высоком глиняном берегу лежала районная станица, Сергей усмехнулся:

«И надо же додуматься — возить зерно и в карты играть… Нет, непременно поеду в «Пролетарскую волю» и сообщу об этом председателю. Пусть он их хоть на собрании постыдит».

Наступил полуденный зной. В станице было душно. Деревья покрылись пылью, особенно на главной улице, где часто проезжали грузовые автомобили… По этой улице Сергей выехал на площадь. В жиденькой тени акаций, недалеко от магазина, стояли три подводы с пустыми корзинами. С женщинами, приехавшими на этих подводах, о чем-то оживленно разговаривал Рубцов-Емницкий. Увидев Сергея, он крикнул:

— Сережа! Здорово, дружище! — оставил женщин и подбежал к Сергею. — Поздравляю, Сергей Тимофеевич! Значит, все на мази! Вчера проездом был у нас Бойченко. Говорил о сплаве леса. Я уже дал указание обеспечить лесосплав походными ларьками, забросить туда нужные товары… Да ты чего на меня так смотришь? Обиделся? — Рубцов-Емницкий блеснул золотым зубом. — А обижаться и нечего… То, что ты отказался от услуг Ираклия Самсоновича, это, я думаю, даже к лучшему. Почему к лучшему? Этот человек еще пригодится на будущее…

— Не думаю, — неохотно проговорил Сергей.

— Поживем — увидим… А я на всякий случай в одном месте закинул удочку насчет турбины. Такой товар, для ясности, на дороге не валяется.

— Обойдемся без ваших дружков, — сухо сказал Сергей. — Да и вообще…

Рубцов-Емницкий не дал договорить.

— Безусловно можем обойтись. Но это я говорю на тот случай, если, к примеру, будет нужда… Да, кстати, слыхал? Федор Лукич захворал. Слег старый конь. Но сегодня я виделся с его женой, ему лучше. Непоседливый казачина, рвется в поле… Где он живет? Совсем близко, почти рядом с райисполкомом. Видишь палисадник в кубанском стиле? Вот эти кусты сирени и эти две вишни. Дом под белой черепицей.