Кавалькада

Мюллер захлопнул дверь и повел меня через коридор и парадную дверь на улицу. Мы спустились по лестнице, обошли дом и оказались в маленьком переулке.

— Вы разбираться в мотоциклах? — спросил он.

— Немного. Хотя не ездил давненько.

— А какая у вас была машина?

— «Циклон».

Он повернулся ко мне.

— Да? Правда? От компании Йорнса?

— Да.

— Великолепная машина. Глаз не отвести. Сорок пять лошадиная сила, точно? Наверно, очень-очень быстрая.

Я подумал, что английский он наверняка выучил по мотоциклетным журналам.

— Иногда даже слишком, — заметил я. — Думаю, сесть на нее сегодня я бы не рискнул.

Мы подошли к деревянному сараю в конце переулка. Дверь, чуть пошире обычной двери, была заперта на висячий замок. Мюллер полез в карман.

— А сейчас у вас его уже нет? — спросил он.

— Нет. Продал перед самой войной.

— А, война. Да. — Он печально кивнул. И снова улыбнулся.

— Но я бояться, что после ваш «Циклон» мой машина вам будет неинтересная.

Но Мюллер сам не верил своим словам. Я угадывал это по его голосу и видел по быстрым, уверенным движениям, когда он отпирал замок. Он снял замок с петель, поднял щеколду и распахнул дверь. Шагнул в темноту, протянув руку куда-то вверх.

Внезапно вспыхнула еще одна голая лампа. Прямо под ней на чистом бетонном полу стоял сверкающий черный мотоцикл. Даже застыв в неподвижности, он, казалось, вот-вот рванет с места.

Это был самый странный и, наверное, самый красивый из всех мотоциклов, какие я когда-либо видел: длинный, низкий, обтекаемый. Там, где должен был находиться двигатель, проглядывал только гладкий узкий корпус, который за подножкой под пружинным сиденьем для водителя и сиденьем для пассажира плавно переходил в плоское заднее крыло, скрывавшее все, кроме нижней части колеса.

Двигатель располагался по центру над передним колесом — пять маленьких цилиндров в форме звезды, обрамляющих ступицу. Он очень походил на воздушный винт самолета.

— Какого объема двигатель? — спросил я.

— Шестьсот сорок кубических сантиметров. По сто двадцать восемь на каждый цилиндр. Дает всего восемнадцать лошадиных сил. Не то что ваш «Циклон». Зато машина очень легкий, правда? И этот мотор впереди — очень легко управлять. Даже по песку с ним и ребенок справляться может.

— Просто красавец, — честно сказал я.

— Я сделать кое-какие усовершенствования. Пассажирское сиденье, болты для багажник. Они не стандартные. Но сиденье подходит для девочка, понимайт?

— Для девочка?

— Да. Девочки любят покататься с ветерок.

Я улыбнулся.

— Какую скорость развивает?

— Сто пятнадцать километр в час. Потому что, понимайт, он очень легкий. Конечно, не такой быстрый, как ваш «Циклоп», — сказал он и улыбнулся.

Ему было наплевать, какую скорость развивал мой «Циклон». Он прекрасно знал, что владеет одним из самых прекрасных мотоциклов в мире.

— Да, но он все равно быстрый, — заметил я.

— Да, — радостно согласился он.

Мы еще какое-то время говорили про его мотоцикл, и он с радостью показал мне, как он работает. Затем мы вернулись в квартиру.

Гостиная у Мюллера была маленькая, почти без мебели, однако идеально чистая. Два мягких кресла и мягкий диван. В углу — простенький телефонный столик. Пол деревянный — ни одного коврика. Должно быть, Мюллер тратил все деньги на свой мотоцикл, чтобы он всегда был на ходу. А еще — на девочек, любительниц прокатиться с ветерком.

Мюллер предложил мне «Асбах Уральт», немецкого бренди, и я согласился. Он передал мне напиток в стакане для зубных щеток и уселся с другим стаканом в руке в кресло. Я присел на краешек дивана.

— Сержант Биберкопф, — начал я, — говорил, что вы беседовали с полковником Хаусхолдом.

— Никакой он не полковник. На войне он служить сержант британской армия. Снабженец — так у вас говорить?

— Да, снабженец.

— И заработать на этом много денег. Торговать на черный рынок, понимайт?

— Да.

— Он и сейчас тем же занимайся. Вы знать, что на черный рынок можно получить много деньга.

— Да. Но как ему это удается?

— Он покупать продукты и продавать их, но только за золото и драгоценность. Когда та проститутка его видеть в баре, он быть в Берлин, чтобы купить грузовик с копченая ветчина. И продавать часть в Берлин, часть в Мюнхен.

— И он в этом признался?

Мюллер ухмыльнулся.

— Я ведь очень страшный, да? Когда он говорить, я в своей форме, а он такой маленький человек. Я сказать, мне безразлично, что он делать, я только хотеть знать, был ли он в тот день в Тиргартен. Если он мне помогать, я оставить его в покое. И он помогать.

— А Биберкопф сказал мне, что в тот день его в Берлине не было.

— Нет. У него есть свидетель, квитанции, всякие доказательства.

— Что, спекулянты на черном рынке пользуются квитанциями?

— Часть его торговля легальный. Он быть в Мюнхен восьмого. Тот день он покупать деревянный ящики. Знаете, коробка. Корзинка.

— Если бы он в самом деле хотел убить Гитлера, он бы заранее позаботился об алиби.

— Я говорить с люди, которые продавать ему ящики. Он быть здесь девятого. Вы должны понимайт насчет этот Хаусхолд. Он сам маленький, но большой рот. Он любить привирать.

— Например, про убийство Гитлера.