Кавказский пленник

Уж полдень, прямо над аулом,На светлосиней высоте,Сиял в обычной красоте.Сливалися с протяжным гуломСтадов черкесских – по холмамДыханье ветерков проворныхИ ропот ручейков нагорныхИ пенье птичек по кустам.Хребта Кавказского вершиныПронзали синеву небес,И оперял дремучий лесЕго зубчатые стремнины.Обложен степенями горРасцвел узорчатый ковер;Там под столетними дубами,В тени, окованный цепями,Лежал наш пленник на траве.В слезах склонясь к младой главе,Товарищи его несчастья

Водой старались оживить(Но ах! утраченного счастьяНикто не мог уж возвратить).. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Вот он вздохнувши приподнялся,И взор его уж открывался!Вот он взглянул!.. затрепетал.... Он с незабытыми друзьями! —Он, вспыхнув, загремел цепями...Ужасный звук всё, всё сказал!!.Несчастный залился слезами,На грудь к товарищам упал,И горько плакал и рыдал.

Х

Счастлив еще: его мученьяДрузья готовы разделятьИ вместе плакать и страдать...Но кто сего уж утешеньяЛишен в сей жизни слез и бед,Кто в цвете юных пылких лет

Лишен того, чем сердце льстило,Чем счастье издали манило...И если годы унеслиПору цветов искать как преждеМинутной радости в надежде;Пусть не живет тот на земли.

XI

Так пленник мой с родной страноюПочти навек: прости сказал!Терзался прошлою мечтою,Ее места воспоминал:Где он провел златую младость,Где испытал и жизни сладость,Где много милого любил,Где знал веселье и страданьи,Где он, несчастный, погубилСвятые сердца упованьи.... . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

XII

Он слышал слово «навсегда!»И обреченный тяжкой долей,Почти дружился он с неволей.С товарищами иногдаОн пас черкесские стада,Глядел он с ними, как лавиныКатятся с гор и как шумят;Как лавой снежною блестят,Как ими кроются долины;Хотя цепями скован был,Но часто к Тереку ходил.И слушал он, как волны воют,Подошвы скал угрюмых роют,Текут средь дебрей и лесов...Смотрел, как в высоте холмовБлестят огни сторожевые;И как вокруг них казакиГлядят на мутный ток реки,Склонясь на копья боевые. —Ах! как желал бы там он быть;

Но цепь мешала переплыть.

XIII

Когда же полдень над главоюГорел в лучах, то пленник мойСидел в пещере, где от зноюОн мог сокрыться. Под горойХодили табуны. – ЛежалиВ тени другие пастухи,В кустах, в траве и близ реки,В которой жажду утоляли...И там-то пленник мой глядит:Как иногда орел летит,По ветру крылья простирает,И видя жертвы меж кустов,Когтьми хватает вдруг, – и вновьИх с криком кверху поднимает...Так! думал он, я жертва та,Котора в пищу им взята.

XIV