Казак из будущего. Нужен нам берег турецкий!

– Я взялся поставить кораблям порох. Однако храбрые воины с них загуляли на берегу, и там некому расплачиваться за товар. Не разрешит ли неустрашимый меч повелителя правоверных поставить арбы с порохом возле казарм необоримых янычар? В городе оставлять такой товар опасно, мало ли что может случиться?

Свою просьбу грек сопроводил подношением Ибрагиму-паше увесистого мешочка. Тот мешочек развязал и тщательно изучил его содержимое на предмет соответствия своему статусу, попробовав на зуб несколько серебряных акче. Монеты были настоящие, не обрезанные, но, к сожалению, совсем новые. Ибрагим знал, что в последние годы содержание серебра в монетах неизменно уменьшалось. Но и просьба, с его точки зрения, была пустяшная, легко выполнимая и не требующая от него самого никаких затрат и усилий.

«И кто после гибели повелителя мог бы меня за такую малость упрекнуть? Надо признать, покойник имел мерзкий нрав и отягощал своих верных воинов чрезмерной службой. Нового надо выбрать из более понимающих… в нуждах воинов пророка. Всегда бы так легко деньги доставались».

– Хорошо, можешь поставить свои арбы. Сколько их?

– Пять, сиятельнейшее копье халифа.

– Тогда давай еще сотню акче, места много займут. Да еще эти быки будут гадить возле казарм.

– Не извольте беспокоиться, могущественный. Быков мои слуги уведут, чтоб не мешали. И возле арб я оставлю по одному возчику.

– Все равно давай еще сотню акче!

Грек, видимо, ожидавший подобного требования, молча, с поклоном подал паше еще один мешочек. Ибрагим проверил и его, поленившись, впрочем, пересчитывать.

– Здесь точно сотня?

– Конечно, о славный батыр. Разве могу я осмелиться обманывать такого значительного человека?

– От вас, неверных, всего можно ожидать. Ладно, можешь ставить свои арбы. Дело, в общем, угодное Аллаху.

И арбы были расставлены возле самых стен казарм, впритык к ним, а волов, доставивших тяжелые телеги, увели прочь. Возле опасного и дорогого груза остались дежурить возчики, все, как один, крепкие, плечистые, бритые. Составлявшие немалую часть янычар новички из этнических турок – система дешиврие уже не справлялась с поставкой новобранцев, а служба в янычарах стала очень привлекательной – с презрением поглядев на этих райя, занялись своими делами. Не столько тренировками, сколько болтовней и сравнением бород. Растительность на лице была гордостью для молодых янычар, они ее специально отращивали и любили похвастать друг перед другом прибавлением в длине бороды. После гибели требовательного Мурада интенсивность тренировок в оджаке резко упала. Оставленные возле арб райя вели себя правильно, то есть тихо сидели возле порученного им под присмотр груза и не высовывались.

* * *

Давно уже не привозили в Стамбул рабов из польских земель или Русии. Да и обычно обильные поставки с Кавказа заметно сократились, что вызвало резкое вздорожание цен на невольников и нехватку красавиц для обновления гаремов. Постоянно подыхавших галерников пришлось заменять преступниками, большая часть из которых была мусульманами. И вот наконец в Стамбул пришло несколько судов (из немного переделанных и перекрашенных казацких трофеев), набитых под завязку пленниками. Правда, красавиц для утехи добрых мусульман там не было, в трюмах сидели сплошь здоровые и молодые мужики, схваченные на польских землях, по словам купцов, выловленные татарами во время смуты в Речи Посполитой. Как раз такие, о каких мечтал новый капудан-паша. Два «купца» свой товар сгрузили, остальные решили придержать, чтоб не сбить высокие цены. Положенный налог работорговцы, с причитаниями и жалобами на безденежье, заплатили таможенникам на месте, прямо на кораблях. И куда им было деться? «Позолотили», вернее «посеребрили», руки чиновников, чтобы не платить слишком много. И без того морды жирные, перебьются.

* * *

Когда планировалась вчерне атака на Стамбул, большинство характерников и посвященных в эту тайну атаманов единогласно соглашались, что Аркадий предлагает нечто невозможное. Налететь, пограбить, пожечь и быстренько убежать – да, возможно. А захватывать целые кварталы, да еще такие, как он предлагал, – «глупые мечтания», заявил тогда его ближайший друг. Десяти-двенадцатитысячный контингент янычар в Еникапе, невдалеке от Сераля, никогда не уходящий в походы, гарантированно свяжет высадившихся врагов, не даст им спокойно отбирать добро у жителей столицы. Задерживаться же надолго в городе нельзя, фанатичные мусульмане, коих в городе и его окрестностях много, стопчут казаков без всякого оружия, задавят толпой. На свою беду, он тогда убедил оппонентов в обратном.