Казаки на Амуре

К началу лета Хабаров построил большие и малые суда для поездки вниз по Амуру. 2 июня он вы ехал из Албазина и на следующий день достиг города князя Дасаула, который оказался не только пустым, но и сожженным. Далее по пути попадались населенные юрты, но жители, увидав русских, тотчас метались на коней и скакали прочь, а жилища свои поджигали и пускали дым; казакам удалось захватить в плен только несколько женщин. Дня через два-три наехали на город князя Гуйгудара, в котором туземцы сосредоточили большие военные силы. Как только русские попробовали пристать к берегу, из города вышли сам Гуйгудар и еще два князя со всеми своими людьми и попытались воспрепятствовать их высадке; среди туземцев выделялось несколько китайцев, живших в городе Гуйгудара для сбора ясака с дауров. Казаки с судов ударили из ружей и уложили двадцать человек. Дауры отхлынули от реки, и казаки, воспользовавшись их замешательством пометались на берег и бросились вслед за ними. Гуйгудар со своими засел в городе; китайцы же отъехали в поле и воздержались от дальнейшего участия в военных действиях.

Город Гуйгудара был только что перед тем построен общими усилиями нескольких даурских племен, очевидно ввиду опасности со стороны русских. Обширный по размерам, он занимал пространство в полдесятины[4]

и представлял собою, в сущности, целых три города, стоявших рядом и соединенных между собою стенами. Ворот в нем не было, но из-под башен шли пространные подлазы в ров, через которые могли выезжать всадники на конях. Внутри находились глубокие ямы, куда были спрятаны женщины, дети и скот. Кругом города тянулись два рва в сажень[5]

глубиною. Стоявшие поблизости селения были сожжены жителями, которые все собрались за стенами города.

Высадившись, русские приступили к штурму укреплений. Дауры с башен обсыпали их стрелами. Тогда Хабаров стал через толмачей уговаривать Гуйгудара и других князей сдаться. «Наш Государь Царь и Великий Князь Алексей Михайлович всея Руссии страшен и грозен всем царствам обладатель, – велел он говорить толмачам, – и никакие орды не могут стоять против нашего Государя и нашего боя, и вы, князья Гуйгудар, Олгодий и Лотодий, будьте нашему Государю послушны и покорны, сдайтесь без драки и нашему Государю ясак давайте по своей мочи, и велит за то Государь вас оберегать от иных народов, кто вас притесняет!» На это Гуйгудар отвечал: «Даем мы ясак китайскому императору Шунь-Чжи хану, а вам какой ясак у нас? Как мы бросим последним своим ребенком, то мы вам с себя ясак дадим!» Тогда казаки выдвинули пушки и из-за наскоро устроенных земляных насыпей стали бить по башням нижнего города и стрелять из мелкого оружья: из пищалей и из мушкетов[6]

. С своей стороны дауры стреляли из города из луков; тучи стрел обсыпали поле, которое все покрылось стрелами, «как нива стоит насеяна» – колосьями. Бой продолжался всю ночь до восхода солнца, когда, наконец, удалось пробить стену, и «куячные люди»[7], а иные и без куяков, за щитами бросилась в пролом, завладели стеною и ворвались в нижний город. На приступе, по утверждению Хабарова, было перебито 214 человек неприятелей; десятка полтора успели выбежать из города: «только те и ушли», – хвалился впоследствии Ярофей. Остальные заперлись в двух верхних городах. Из занятого ими нижнего города казаки принялись обстреливать их из ружей и пушек. Сжатые со всех сторон, дауры защищались отчаянно. Начался рукопашный бой; дауры пустили в ход копья, но были все перебиты «в пень с головы на голову». В этом последнем бою пало 427 человек взрослых и детей; всего же потери дауров исчислялись в 661 человек. Казаки потеряли только четырех человек убитыми, да 45 было легко ранено. В добычу победителям досталась масса пленников: «бабья» старых и молодых и девок 243 человека, да ребят 118 человек, 237 лошадей и 113 штук рогатого скота.

Китайцы в бою не участвовали и только ездили по полю и издали следили за ходом сражения. Взятые в плен женщины сообщили, что Гуйгудар звал их к себе в город на помощь, но они отказались драться с русскими. На следующий день от них пришел к казакам в город один человек. Он был одет в шелковое платье и имел на голове соболью шапку, и говорил по-китайски. У русских не было толмачей, знающих китайский язык; пришлось воспользоваться услуга ми даурских женщин, которые сами плохо разумели по-китайски. С грехом пополам поняли, что китаец говорил: «Наш император Шунь-Чжи нам с вами, казаками, свидеться велел честно». Потом он что-то долго толковал по-своему, но понять его никто не мог. Хабаров одарил его и отпустил с почетом. Так миролюбиво произошла на Амуре первая встреча представителей двух великих народов, которым предстояло в скором времени вступить в кровопролитное соперничество за обладание этой рекой.