Казан

Серая волчица уже не встречала его, как раньше. Но он чуял её присутствие, и в воздухе пахло ещё чем-то, чего он ещё не знал. Он знал только, что это была именно та странная вещь, которая до сих пор так беспокоила его. Это была жизнь. Что-то живое и одушевлённое вторглось вдруг в это его жилище, которое он выбрал для себя вместе с Серой волчицей. Он оскалил острые зубы и с вызывающим ворчанием приподнял губы. Насторожившись, готовый прыгнуть, подняв голову и выпрямив шею, он подошёл к отверстию между двумя скалами, куда накануне уединилась Серая волчица. Она всё ещё была там. И вместе с нею там было ещё и нечто другое. Минуту спустя уже вся воинственность Казана оставила его. Торчавшая на спине щетина опустилась, уши насторожились вперёд, он просунул голову и плечи в отверстие между скалами и ласково заскулил. Серая волчица ответила ему тем же. А затем Казан отошёл назад и стал смотреть на восходившее солнце. Потом он лёг, но так, что его тело загородило собою вход в логовище между двух скал.

Серая волчица стала матерью.

Глава IX

Трагедия солнечной скалы

Весь этот день Казан защищал вход в расщелину на Солнечной Скале. Что-то говорило ему, что он принадлежал теперь именно ей, а не избушке. Зов, который доносился до него с долины, уже не трогал его. В сумерки Серая волчица вышла из своего убежища, стала прижиматься к нему, визжать и тихонько покусывать его за лохматый затылок. А он, подчиняясь инстинкту своих предков, в свою очередь лизал её в морду языком. Затем Серая волчица широко раскрыла пасть и стала смеяться короткими, отрывистыми дыханиями, точно задыхаясь от быстрого бега. Она была счастлива, и, как только из глубины логова до них донёсся жалобный писк щенков, Казан тотчас же завилял хвостом, а Серая волчица бросилась к детёнышам.

Крик щенков и отношение к нему Серой волчицы преподали Казану первый урок, как должен вести себя отец. Инстинкт опять подсказал ему, что Серая волчица уже не могла больше отправляться с ним на охоту и должна была оставаться дома, на Солнечной Скале. Поэтому, как только взошла луна, он ушёл один и возвратился с зайцем в зубах. Он поступил как дикий зверь, и Серая волчица ела с наслаждением. И он понял, что с этой поры уже должен был каждую ночь отправляться на охоту, чтобы прокормить Серую волчицу и через неё маленькие визжавшие существа, где-то скрытые от него в расщелине между двумя скалами.

На следующий день, и ещё на следующий, и ещё на следующий он так и не подходил к избушке, хотя и слышал голоса мужчины и женщины, которые звали его к себе. А на пятый день он наконец соскучился и пошёл. Иоанна и ребёнок так обрадовались ему, что она стала обнимать его, а ребёнок запрыгал, засмеялся и стал взвизгивать, тогда как мужчина всё время стоял настороже, следя за каждым их движением, и показывал взглядом, как он был этим недоволен.

– Я всё-таки боюсь его, – уже в сотый раз повторял он Иоанне. – Что-то волчье у него в глазах. Он ведь предательской породы. Иногда мне хочется вовсе не видеть его в нашем доме.

– А если бы его не было у нас, – возражала Иоанна с дрожью в голосе, – то кто бы тогда спас нашего ребёнка?

– Правда, я всё забываю об этом… Казан, подлец ты этакий, ведь и я тоже привязался к тебе!

И он ласково потрепал Казана по голове.

– Интересно, как бы он ужился здесь с нами? – продолжал он. – Ведь он привык слоняться по лесам. Это могло бы показаться даже очень странным.

– И всё-таки он вот приходит ко мне, – ответила она, – хоть и привык слоняться по лесам. Вот потому-то я так и люблю Казана! Тебя, ребёнка и потом Казана. Казан! Дорогой мой Казан!

Всё это время Казан чувствовал и даже обонял ту таинственную перемену, которая происходила в избушке. Иоанна и её муж непрестанно говорили о своих планах всякий раз, как оставались вдвоём, а когда он уезжал, то она разговаривала о них с ребёнком и с Казаном. И каждый раз, как он в течение этой недели спускался к хижине, он испытывал всё большее и большее беспокойство, пока наконец и сам мужчина не заметил происходившую в нём перемену.

– Должно быть, Казан догадывается, – обратился он однажды вечером к Иоанне. – Вероятно, он уже чувствует, что мы собрались уехать. – А затем добавил: – Опять сегодня река вышла из берегов. Боюсь, что это задержит нас здесь ещё на неделю и даже более.

В эту самую ночь, когда луна осветила своим золотым светом самую вершину Солнечной Скалы, из своего логова вышла Серая волчица и вывела за собой троих ещё ковылявших на ногах волчат. Было что-то забавное в этих маленьких шариках, которые стали кататься около Казана и совать свои мордочки в его шерсть, – и это напоминало ему о ребёнке. По временам они точно так же повизгивали и старались встать на все четыре свои ноги, точно так же безнадёжно, как и маленькая Иоанна, когда пыталась пройтись на ножках. Он не ласкал их, как это делала Серая волчица, но прикосновение к ним и их детские повизгивания наполняли его радостью, которой он ещё не испытывал ни разу.