Казанова в Петербурге

Середина лета — самая удобная пора для дальней дороги. Кавалер всерьез задумался, как поступить с Заирой. Зиновьев как-то похвастал, что может легко достать разрешение на вывоз девчонки за границу, однако кавалер не был уверен в целесообразности этого. Он сильно привязался к девушке, а всякий раз, когда в сердце его селилась такая привязанность, он, бродяга и гражданин мира, дороживший свободой превыше всех благ, спасался бегством. Присутствие Заиры осложнило бы его жизнь. С другой стороны, отпускать ее к отцу ему тоже не хотелось: получив от него деньги — а он намеревался наградить ее — и став богатой невестой, она могла выйти за того же Акиндина, сделаться мужичкой, о чем ему было противно думать. Более всего сей прелестной девочке подходила роль содержанки.

Он поделился своими затруднениями с Ринальди.

— Продайте ее мне, — предложил тот.

— Зачем она вам? — изумился кавалер. Архитектор смешался:

— Я стану использовать ее как натурщицу. Вы сами считаете, что у малютки фигурка Психеи.

— Те-те-те, старина, — засмеялся кавалер. — Уж не влюблены ли вы?

— О какой любви в мои годы можно говорить? — еще больше смешался архитектор. — Если вы уступите мне девочку, я заплачу вдвое больше, чем она вам стоила.

— Вы плохо думаете обо мне, синьор Ринальди, — покачал головой кавалер. — Я отдам Заиру лишь тому, кто будет ей приятен. Что до денег, никакой выгоды я не ищу, и все деньги, которые получу от такой сделки, подарю малышке. Поговорите с нею сами, я разрешаю. Спросите, не хочет ли она перейти к вам.

Старый архитектор понурился и долго молчал.

— Вы же знаете, что она не захочет, — наконец произнес он. — Она любит вас.

— Да, — самодовольно подтвердил кавалер. — Женщины всегда страстно влюбляются в меня. Но если я велю ей согласиться, она покорится мне и в этом.

Прежде чем давать в газету объявление об отъезде, кавалер намерился посетить графа Панина. Он опасался почему-то этого вельможи, несмотря на отменную приветливость царедворца, поеживаясь всякий раз под его насмешливым и проницательным взглядом.

— Как? — удивился граф, услышав о намерении визитера покинуть Петербург. — Вы собираетесь уехать, не представившись Ее Величеству?

Кавалер пожал широкими плечами:

— Я лишен такого счастья из-за отсутствия рекомендаций. Панин задумчиво помолчал, шелестя бумагами, и вдруг огорошил кавалера сообщением, что императрица по утрам имеет обыкновение прогуливаться в саду Летнего дворца на Фонтанке.

— Вы могли бы увидеть ее там.

Кавалер поморгал по-восточному длинными ресницами:

— Но, помилуйте, как же мне подойти к императрице и в качестве кого представиться?

— Да просто так, ни о чем не беспокоясь.

— Но ведь я неизвестен Ее Величеству!

— Вы ошибаетесь, — медленно и, как показалось кавалеру, не очень охотно ответствовал граф. — Она видела вас и обратила на вас внимание. Я, со своей стороны, рекомендовал вас как человека образованного. Вы можете рассчитывать на благосклонный прием.

Видела?! Обратила внимание?! Где, когда? Мысли молниеносно проносились в прошитой сединой голове кавалера, сердце переполняла радость. Панин никогда не стал бы указывать место прогулок Екатерины, не будь на то ее собственного желания. Значит, можно диктовать условия. И он твердо ответил:

— Во всяком случае я никогда не посмею подойти к Ее Величеству без посторонней помощи.

— Я буду там, — сдался граф.

Они условились о дне и часе встречи.

Ликующее торжество наполняло кавалера. Екатерина могла видеть его лишь однажды, он это твердо знал. Прошло почти полгода, однако она ничего не забыла и спрашивала о нем у Ринальди, а теперь у Панина. Сколько упущенного времени! Возможно, он свалял дурака, что так долго медлил, не старался попадаться ей на глаза. Однако что он мог? Разве не делал он всего, что было в его власти, чтобы добраться до нее? И разве не встал непреодолимой преградой оговор проклятого Сен-Жермена!

Об отъезде больше не было и речи. Кавалер велел разобрать чемоданы и стал готовиться к свиданию, которое должно было решить его жизнь на многие годы вперед.

В назначенное утро он являл собой совершенство: пышный белый парик, перламутрово-серый бархат, драгоценные кружева, бриллиантовый крест, трость с бриллиантами — красавец-мужчина, он был образцом изысканного вкуса. Бедняжка Заира всплеснула руками, готовая пасть перед своим повелителем ниц.