Каждому своё

Сынишка торопливо обернулся, не желая пропустить самое интересное, но Порфирьев не стал добивать лежащего без сознания. Вместо этого он направился в глубь вагона прямиком к брюнетке.

– Не подходи! – закричала та, вскакивая, но запнулась о многочисленные вещи и упала. – Не приближайся! Не смей вторгаться в личное пространство! – Но вооруженный амбал уже нависал прямо над ней, и брюнетка заорала: – Не трогай меня! А-а-а-а!!!

Она издала пронзительный бесноватый визг, который наверняка было слышно не только на станции, но и в конце противоположного тоннеля. Порфирьев брезгливо скривился и вдруг нанёс ей короткий, но тяжёлый удар армейским ботинком в солнечное сплетение. Брюнетка захлебнулась криком и судорожно сжалась, не в силах сделать вдох. Её сжало в позу эмбриона и конвульсивно потряхивало, она тщетно хватала ртом воздух, но не сводила расширенных от ужаса глаз с вооружённого жлоба. Порфирьев поморщился с таким видом, будто пнул ногой кучку фекалий и вымазал в них обувь, и негромко произнёс:

– Ты, наверное, считала, что если из-за твоих кривляний погибнут люди, тебе ничего не будет?

Здоровяк приподнял над ней ногу, словно примеряясь раздавить плохо заметного впотьмах таракана, и секунду задумчиво стоял в такой позе. Глаза брюнетки расширились ещё сильней, и она забилась в молчаливой истерике. Но Порфирьев вернул ногу на место.

– Радуйся, что все вы чужаки, – заявил он. – Таких не жаль. Не буду устраивать цирк на глазах у детей, некоторые дети и без того слишком кровожадные. Как оклемаетесь со своим дружком, соберете трупы, унесёте на собственном горбу на станцию и там затопите. Спросите, где, и вам покажут. Попробуешь отлынивать – я тебя убью. Как с трупами закончите – пшли вон из этого тоннеля. Увижу после этого тебя ближе, чем в десятке метров, – убью очень больно. Вопросы есть?

Брюнетка, наконец, смогла сделать вдох, и, хрипло дыша, закивала головой, торопясь подать знак, что всё поняла. Порфирьев вернулся в свою часть вагона, схватил за ногу её спутника и оттащил к ней поближе. Потом поднял тело бородача, вышвырнул его в помятый дверной проём и выглянул следом, впиваясь взглядом в собирающуюся толпу.

– Расходитесь! – нараспев зычно произнёс он издевательским тоном маньяка. – Здесь не на что смотреть! Всё интересное уже закончилось!

Ослабевшие от голода люди поняли, что конфликт исчерпан, и разбрелись кто куда. Кто-то вернулся в свои вагоны, кто-то побрёл в сторону платформы с пустыми ёмкостями для воды в руках. Выяснять подробности произошедшего лишённые сил обитатели станции не имели ни энергии, ни желания. Порфирьев вылез из вагона и отправился к месту бойни за своим рюкзачищем.

– Живая? – Он увидел сидящую возле колёсной пары Дилару. – Можно возвращаться внутрь.

– Ног не чувствую. – Дилару нервно потряхивало, отчего она прижимала к груди дочурку слишком сильно, но маленькая Амина была в шоке и молча терпела, изо всех сил зажмурив глаза.

– Её вытолкнули из окна! – Антон пролез между стеной вагона и тушей Порфирьева. – Она ударилась спиной!

Он подбежал к жене и попытался поднять её, но пышная фигура супруги оказалась слишком тяжела для оголодавшего Антона. Из вагона выпрыгнул Давид и попытался помочь отцу.

– Дочь забери! – наблюдающий за их тщетными потугами Порфирьев шагнул к Антону. – А ты сгоняй за вагон, постереги рюкзак! – велел он Давиду. – Справишься?

– Там же трупы! – воспротивился Антон, принимая из рук жены дочурку. – Он же ребёнок!

– Справлюсь! – воинственно заявил Давид, срываясь с места, и юркнул в просвет между вагонами.

– Жеребёнок? – Порфирьев скептически поднял брови. – А с вида впотьмах на человека похож. Хотя тебе, конечно, виднее. Отойди, не мешайся под ногами!

Амбал перевесил карабин за спину, подхватил Дилару на руки и занёс в вагон. Там он уложил её на лавку лицом вниз и с полминуты ощупывал ей позвоночный столб по всей протяжённости.

– Серьёзных повреждений нет, – подытожил он, помогая Диларе перевернуться на спину. – У тебя сильный шок, нервы шалят. Отлежись, ноги скоро заработают. Такое иногда бывает. – Он скосил глаза на нетвёрдо поднимающегося на четвереньки выжившего приятеля брюнетки: – Уполз отсюда!

Тот явно соображал лучше, чем двигался, потому что всё понял и прямо на четвереньках прополз мимо разбросанных чемоданов. Порфирьев обжёг взглядом брюнетку, торопливо опустившую глаза, и покинул вагон.

– Дорогая, как ты? – Антон с дочуркой на руках присел на краешек скамьи рядом с Диларой.

– Где Давид? – жена подняла голову и испуганно вглядывалась в полумрак в поисках сына.

– С ним всё в порядке! – Антон поспешил успокоить жену. – Он сейчас подойдёт! Я позову!

Овечкин выглянул в окно, за которым Порфирьев хладнокровно убил пять человек, но разглядеть толком ничего не смог. С этой стороны состава освещения было ещё меньше, и даже тела убитых удавалось разглядеть лишь частично. Антон позвал сына, но ответ пришёл из-за спины. Он обернулся и увидел Давида, забирающегося внутрь. Позади него стоял Порфирьев с рюкзачищем в одной руке и свободной рукой помогал ребёнку влезть в высокий вагон.