Каждый убивал

И когда Анжела порывисто прижимается к нему и целует в губы, он не может расслабиться… Краем глаза оглядывает невиданное никогда купе с одним диваном, замечает узкую дверцу, которая, наверное, ведет в душевую, и не решается поднять руки даже для ритуального объятия, чтобы не выпустить наружу запах пота из подмышек.

– Какие чудные хризантемы! Больше всего их люблю! Спасибо, что приехал… Сядь, дай я на тебя посмотрю. – Не замечая зажатости Глеба, Анжела кладет букет на столик, садится к окну и шлепает ладошкой рядом с собой. – Ну, ты как?

– Там машина ждет… Пойдем, а? – стесняясь своей меркантильности и одновременно любуясь ее спокойствием, ее выпадением из всеобщей суеты, Глеб стоя ищет багаж. Чемодан, должно быть, под диваном, а где комодик? Выручает следовательская привычка смотреть наверх. Белая стенка, расписанная яркими маками, торчит на багажной полке под потолком. Он открывает лестничку, приделанную к двери, поднимается по ней и ловко достает не слишком большую и совсем не тяжелую деревянную коробку с тремя выдвижными ящичками, окутанную мягкими лентами. Из них же для транспортировки сделана специальная ручка. Чемодан огромный, но он легко катится и по ковровой дорожке, устилающей коридор, и по неровному асфальту платформы.

Тревога отпускает Глеба… В машине он приобнимает Анжелу…

Чем бы ее удивить?

– Вот, посмотри… – стараясь придать голосу скорбный тон, он достает мобильник, находит там клип, снятый свидетельницей, и демонстрирует его Анжеле, не выпуская телефон из рук.

– О господи! Бедная, бедная Ника! Его нашли?

Реакция Анжелы радует Глеба. В обморок не упала. Крепкая женщина! Чувствительная и деловая. Схватывает суть. Найти и наказать убийцу – это теперь главное. Не разнюнится, когда узнает, кто отомстил заказчику.

– Вот-вот найдем. Я сам поеду на задержание, где бы его ни обнаружили, – обещает Глеб.

Анжела молча берет его руку в свою, сжимает ее крепко и ласково… Ответственно держит…

И мужское сразу отходит на второй план, словно взрыхляя почву, на которой проклевывается прежде незнакомая Глебу родственность… Молчаливая, но крепкая связь…

– Я так устала… – Анжела скидывает туфли, переступив порог своей квартиры, и босиком идет к дивану. – Полежу чуток… Но ты не уйдешь?

Предлагает она так, что чувствуешь себя свободным: согласишься – отлично, нет – никакой обиды… трещинки не появится. Тем более что практической нужды в нем никакой: Анжелина помощница все приготовила к возвращению хозяйки. Даже длинненькие пирожки с капустой, еще теплые, вкусно пахнущие, лежат розочкой на тарелке под льняной салфеткой.

И терпкое красное бордо из огромного серого чемодана улучшает настроение медленно, бережно, а не рывком, как водка или другие крепкие напитки. Располагает к откровенности…

– Я сама себе удивляюсь, – начинает Анжела после ненатужного, объединяющего молчания.

Оба чувствуют, что миновали какой-то важный оборонительный заслон – из тех, которые подсознательно выстраивает каждый человек, оберегая свою независимость.

– Вдруг расхотелось бороться… Работать, писать – да, это по-прежнему азартно, но ни с кем соревноваться уже не хочется… И так здорово от того, что все эти глянцевые прибамбасы в душу мне проникли, но там не залежались… Легко от них освободилась… – Анжела ставит красный бокал на сервировочный столик, ложится на бок, прижав одну ногу к животу, а вторую кладет на колени рядом сидящего Глеба. – И ты ведь тоже… Ты тоже сам по себе…

– Да, да… Я точно как ты… Я тоже освободился… Я только раз… только ради тебя… переступил…

И то, что Анжела не делает стойку, не уточняет, что и как, высвобождает ту картинку, которую он с тех пор ни разу не отваживался вспоминать полностью.

Как наяву, Глеб видит себя у кухонного окна… Выжидает, когда во двор дома напротив с раздражающим «бип-бип» подъедет огромный оранжевый мусоровоз. Быстро натягивает капюшон на голову и сбегает вниз со своего второго этажа. Как только неповоротливый грузовик замирает в воротах перед выездом в их узкий проулок без названия, загораживая будку охранников, Глеб под его прикрытием броском подбегает к подъезду соседского небоскреба и набирает на панели номер квартиры бизяевской дочки.

Застать ее врасплох, допросить без папаши и без адвоката… Он сразу предъявит ей свое обвинение, войдет со шнурком… Улика с убийства Вероники Мазур заставит ее, по меньшей мере, онеметь. Грамотно действовать – и она даст реальные зацепки!

Заготовленная причина визита не понадобилась – Светлана, беззаботно не спросив, кто и зачем пришел, открывает подъездную дверь. Ждет кого-то? Как бы не напороться на ее гостя… Но опасность только взбадривает… Значит, допросить надо быстро…

В скоростном лифте Глеб фиксирует время – 17.59 и осторожными неслышными шагами – специально выбрал бесшумные кроссовки – подходит к квартирной двери… Открыто.