Казя теперь труп

Казю при всем желании нельзя было назвать красавицей. Конечно, молодость, стройность, харизму и макияж никто не отменял и статуса «хорошенькая» она вполне заслуживала. Но не более. Средний рост, карие глаза, каштановые волосы с прядками цвета морской волны, остренький носик. Ничего особенного.

Казя посмотрела в направлении, указанном «здешним здорожем». Тропинка, засыпанная мелким строительным камнем, ряд могил без оград, кусты, скамейка.

– А что там?

– Ничо, просто глаза отвести надо, чтобы все вернулось, как было, – объяснил здорож. – Мне выпить хочется, пока водочка в силе. А то потом или дождь ее попортит, или выдохнется, или грызловские хмыри набегут, вылакают.

Деревенька Грызлово находилась в нескольких километрах от кладбища, какой смысл было кому-либо топать в такую даль в надежде найти стопарик? «Скорее уж из Липиц могут сюда прийти или кто с дачных участков, которые ближе к Оке…» – подумала Казя и глянула на могилку. Ломоть на стакане был целехонек, стакан полон.

– Как маму звали?

– Екатерина.

– Православная?

– Ну… Не особо. Крещеная.

– Светлая память рабе божьей Екатерине! – торжественно произнес Фёдр и уничтожил восстановившееся угощение.

– Рабе божьей… – эхом отозвалась Казя. – А Бог, значит, есть?

– А ыя зныаю? – жуя хлебушек, пожал плечами Фёдр. – Никто не знает.

Казя растерялась.

– Я думала, после смерти все выяснится… – промямлила она.

– Да щаз. С чего бы?

– Ну как… Рай, ад… Грехи. Карма… Стоп. А я точно умерла? – Кассимира вдруг засомневалась.

– Сама как думаешь?

– Ну… Я думаю, это пранк такой. Шоу, например. Вы актер, а везде скрытые камеры.

– А хлеб как появляется?

– Вы его кладете, пока я отворачиваюсь.

– Надо говорить не «отворачиваюсь», а «глаза отвожу», – поправил здорож. – Отвернуться мало. Если отвернуться, но в зеркало подглядывать, ничего не вернется.

Казя рассмеялась. Ее вдруг отпустило: это просто шоу! Трушное такое шоу. Она кокетливо помахала руками в сторону деревьев (одна из камер наверняка там), затем в сторону кустов (вторая камера там, точно, лучшего места не найти). Поправила прическу, перестала сутулиться.

– Ох, дурнэ-дурнэ, молодо-зелено, – покачал головой Фёдр. – Ладно, смотри.

– Куда?

– На меня!

Он решительно схватился за прикопанный венок, вырвал его из земли и отбросил в сторону. Затем принялся раскидывать розы.

– Эй, вы что творите?

– Что надо.

Табличка с именем-фамилией Кази и датами рождения и смерти поддалась с трудом. Но и ее Федору Иванычу удалось извлечь из глины.

– Для верности даже вот так сделаем…

Здорож наступил ногой на длинный металлический прут – довольно толстый – и изогнул его, помогая всем весом своего тела.

– Вы что???

«Хоть это и шоу, но кощунство же – могилу портить!» – подумала Казя.

– Запомнила картину маслом? – Фёдр подошел к Кассимире и приобнял ее за плечи. – Теперь отводим глаза, секунды-другой будет достаточно…

Он легко развернул девушку и сам повернулся, отвел глаза.

– Смотри!

Казя нахмурилась, кинула взгляд на могилу и ахнула. Все было в полном порядке, включая злополучный кусок бородинского на пластиковом стакане. Не может такого быть, но вот же…

– Нет, – твердо сказала Казя. – Нет. Это голограмма. Это виртуальная реальность. Это сон. Шоу.

– Шоу?

– Шоу! Причем самое дурацкое и бесчеловечное! И я точно подам на вас всех в суд! Миллион за моральный ущерб! Минимум! А сейчас я… Ухожу! Домой. Вот!

И она решительно направилась прочь, в сторону центрального выхода.

– Ну-ну… – вздохнул ей вслед сторож. – Иди, иди, попробуй. Не ты первая…

Он махнул рукой и протянул руку к стакану. Пока не пошел дождь, можно пользоваться. Жаль только, не напиться по-настоящему – чтобы свалиться труп трупом, как когда-то при жизни.

Казя беспрепятственно добралась до ворот. Вот и забетонированная площадка со столбиками, на которые ставят гроб, прежде чем понести его дальше. Если могила далеко, гроб тут не вытаскивают, а везут на машине до нужной точки. Городу Пущино примерно лет пятьдесят, хотя кладбище старше, тут и раньше хоронили. Но все равно оно небольшое, с московскими не сравнить.

Сейчас на площадке перед входом стояло всего три машины. Возле одной курил молодой человек лет тридцати. Больше людей не было. Слева, ближе к дороге, располагалось небольшое здание – то ли контора, то ли помещение для рабочих. Дверь закрыта, света в окнах не видно. «Но сейчас день, и тем, кто внутри, естественного освещения достаточно…» – подумала Казя. У нее было три варианта. Первый: подойти к молодому человеку, попросить отвезти ее домой. Второй: зайти в контору и далее действовать по ситуации. Третий: дойти пешком до трассы и там поймать попутку или дождаться автобуса «Серпухов – Пущино». Внезапно Казю осенило:

– Вызову такси!

Капитан Очевидность.

Ха. Такси. А смартфон любимый где? Который в розовом чехольчике и с брелоком-поросенком? Карманы Кази были абсолютно пусты. Если не считать леденца, апельсинового, в прозрачной обертке. Ни платка, ни банковской карточки, ни проездного, ни даже маски – уж маску-то она постоянно носила в правом кармане куртки, одну, а то и две, с самого начала всей этой коронавирусной канители.