Казя теперь труп

Зар промолчал. Квазар почесал костлявой рукой шевелюру, промычал нечто невнятное и потух. По виду Квазара всегда было легко понять, есть у него какие-либо идеи или нет: когда идей не было, он тух, когда они появлялись – зажигался. Никакой маскировки. Игрока в покер из него бы не получилось.

– Давайте обсудим, какие у нас есть улики, – вздохнул Милаш. – И еще. Я не пойму, что с Тик-Тик, почему так? Она же спокойно начала рассказывать, а потом вдруг такое. Ненормальная реакция. Лекс, что она тебе успела выдать, пока вы шли от деканата к ее комнате?

Лекс стал вспоминать. Память его никогда не подводила, поэтому он воспроизвел дословно:

– «Я! Они! Я! А они… Они все исчезли. Алинка заперта в подвале. А я сбежала».

– И это всё?

– Всё.

– Негусто…

– Остальное вы слышали от нее самой.

– Резюмирую остальное, – сказал педант Милаш. – Она поднялась к Алинке-Малинке, столкнулась с темнотой или Мглой, увидела, как Алина встала и пошла. Проводила ее до кафе. По дороге они никого не встретили. В кафе Алинка пошла к лестнице, ведущей на кухню, к месту, где ранее Лекс обнаружил печать с буквами. Далее за их спинами захлопали окна и двери. Тик-Тик обернулась и кого-то увидела. Кого – она так и не сказала. Однако очевидно вот что…

Все затаили дыхание, но Милаш молчал.

– Ну же?

– Погодите. Я вам не Шерлок Холмс и не Эркюль Пуаро! Мне подумать надо.

– Но ты сказал: «Очевидно вот что…»

Микулаш Бржиза повздыхал, покачал головой, подлил себе горячего улуна и продолжил:

– Не то чтобы очевидно, но предположительно…

– Что предположительно? Не тяни!

– Предположительно, начав описывать произошедшее, Тик-Тик припомнила нечто новое, отчего разволновалась и стала пухнуть. То есть она нам собиралась рассказать одно, пережитое и осмысленное, но внезапно припомнила новое, ужасное. Это ее и подкосило.

И он невозмутимо принялся потягивать чай, закусывая бисквитом. Количество бисквитов и печенек, как и чая, и варенья, все не уменьшалось: недостаток тут же восполнялся. Со сдубленными продуктами так никогда не происходило: их съел, так уж съел, выпил, так уж выпил.

– Может, ты и прав, – заметил Зар. – Но это ничего нам не дает.

– Это точно…

– Ой, какое число в реальном мире? Который час в реальном мире? – встрепенулся вдруг Лекс. – Случайно не пятница, тринадцатое? Нам нужно на пары к тринадцати часам.

Пары – это спаренные лекции. Милаш выпростал из кармана простенькие песочные часы и кивнул:

– Да, у нас основы Аристотелевой метафизики примерно через час. Пора выдвигаться.

– Мы вас за минуту доставим! – пообещали Зар и Квазар.

Милаш отказался:

– Честно говоря, я предпочел бы дойти до аудитории обычным ходом и не экспериментировать. Все эти топ-топы и хер-мохеры не для меня. В прошлый раз после топ-топа я проспал в своей могиле более года.

– Эх ты! Сюда-то ты спокойно притопал!

– Это ты «эх ты»! Будто не знаешь, что дорога обратно – дело куда более сложное. Нет-нет. Не буду рисковать.

– Я бы тоже пошел пешком, – согласился с ним Лекс. – Давайте зайдем за Гусаром и Оленькой и будем выдвигаться.

Гусар выразил готовность и немедленно к ним присоединился. Оленька же покачала головой:

– Ребята, я, наверное, пропущу лекцию. Не могу. Ничего страшного, я еще ни одну не пропускала, мне простят. Милаш, ты законспектируешь все, поделишься?

– Само собой, сделаю в лучшем виде! – пообещал Милаш.

Они вышли втроем, отложив разбор улик на потом: Милаш, Лекс и Гусар.

Университетский городок раскинулся «на пять поприщ в длину, на три в ширь-ширину и на две в смысл», как указывалось в официальном путеводителе. Относительно меры длины, именуемой «поприще», мнения ученых мужей расходились, причем сильно. Одни утверждали, что поприще – около двух сотен метров, вторые – что полтора километра. Отчего за все время существования городка никто так и не удосужился его измерить, было неясно, но ясно было вот что: сегодня он одного размера, а завтра кто-нибудь проявил новый дом или поле для гольфа – опс! – и параметры изменились. Центральная часть, впрочем, веками не перестраивалась.

– Уж точно не двести метров, – констатировал Лекс, когда они прошли около километра, но едва добрались до старинных особняков.

– Какое там! – согласился Гусар. – А метр – это сколько в верстах, подскажи, запамятовал… И я впервые вижу город, у которого нет никакого названия. Не дело это!

– Почему без названия? Городок при универе Йоки.

– Это не название…

Милаш брел, погруженный в свои мысли, и к беседе товарищей не прислушивался.