Казино «Фортуна»

А самочувствие сейчас подсказывало гадалке, что ей вполне подойдет «Джокер».

Это была единственная карта, которую можно было использовать в один день с другой, то есть когда между гаданиями был еще небольшой отрезок времени. Это свойство Джокера объяснялось тем, что он вполне удовлетворялся не вполне восстановившейся Яниной энергетикой. Данный плюс зачастую перевешивался следующим минусом.

Джокер всегда давал малопонятную, загадочную информацию. Он мог нарисовать вполне четкие образы, но какое они имели отношение к делу, никогда не было ясно. Конечно, предоставленная им информация в конце концов расшифровывалась гадалкой. Но сколько мучений приносили ей размышления над преподнесенным Джокером! Правда, эти мучения компенсировались тем, что факты от Джокера оказывались всегда очень важными.

По причине всего перечисленного Джокер Яна еще называла Сюрпризом. На самом деле, он умел преподнести самую неожиданную неожиданность.

Беря во внимание качества Джокера, гадалка и решила попытаться использовать его сейчас. «Сюрприз» смотрел на нее озорно и игриво и так и манил изведать неизведанное. Воображение стало рисовать ей, какие приятные открытия мог бы помочь ей сделать Джокер. Она представляла, как ей открылись интереснейшие важные факты, как внезапно наступила развязка дела, как преступники попали в крепкие лапы закона и так далее. Так просидела Милославская пару минут, пока, наконец, мысленно не сказала самой себе: «Времени нет на мечтания нет!»

Эта фраза мгновенно охладила ее и вернула к действительности, оценив которую в своем сознании, Милославская не нашла пока ничего особенно утешительного. Вокруг было множество вопросов. Да и Джокер, в конце концов, мог как подвести Яну к развязке, так и окончательно все запутать. Не даром же он имел второе название — Сюрприз.

Добродушное лицо молодого месяца, изображенное на карте, с улыбкой взирало на маленький колокольчик и выпускало на него тонкую воздушную струйку, заставляя колокольчик раскачиваться и бренчать. Фоном этому забавному зрелищу служила расстилающаяся под ним мертвая, растрескавшаяся почва. Яна и сама не могла объяснить взаимосвязи между столь разными, но нарисованными ею на одной карте символами. Изображение было столь же парадоксальным, как и видения, даруемые ею.

Гадалка отодвинула лишние карты в сторону, села поудобнее и закрыла глаза, накрыв Джокер ладонью.

Аромат капуччино, стоявшего под носом, сначала мешал Милославской сосредоточиться, и она не сразу нашла контакт со своим помощником. Тем не менее знакомый туман вскоре закружил сознание гадалки.

Милославская была готова к тому, что вот-вот, сию минуту, видение откроет ей наконец что-то важное, свершится чудо и многое-многое, все, ей станет ясно. Видимо, чувствуя эту особую готовность, Джокер все же пошел на контакт.

В сознании гадалки все смешалось, где-то в черной дали замелькали малопонятные образы, фигуры, предметы. Они кружились в быстром танце, не позволяя как следует рассмотреть себя и не давая никаких намеков.

Сначала картина была черно-белая. Потом вдруг неизвестно как она обрела краски: синие, зеленые, желтые, разные. Но все по-прежнему было покрыто покровом тайны.

Яна сначала чувствовала себя где-то посередине между реальностью и видением, постепенно ею и вовсе овладело ощущение монолитности ее руки и карты, она практически не ощущала магический картон под ладонью. Казалось, их единство — это какое-то теплое пятно, стремительно разрастающееся и засасывающее гадалку в бездну. И если поначалу сознание, как это часто бывает, путалось — Милославская не могла разобрать: из этого или потустороннего мира доносятся голоса — то вскоре видение всецело поглотило ее.

Перед Яной вдруг замелькали длинные широкие темные коридоры. Пахло сыростью, как в погребе.

— Где я? — мысленно спрашивала себя гадалка, но ответа не было.

Вскоре к запаху сырости стали примешиваться и другие неприятные запахи.

В первую минуту, когда перед Яной возник темный коридор, она предположила, что перед ней место нахождения преступников или важных вещдоков, но когда повились эти ароматы, гадалка стала теряться в догадках.

Вокруг было прохладно, но душно. Однако через пару секунд картина стала меняться: Милославская толком ничего не видела, зато все наполнилось звуками и, скорее всего, многоголосым людским гомоном. Раздумывать над ним гадалке не пришлось: все стало более, чем отчетливым.