Казнь за разглашение

— Однако есть много фактов, доказывающих противоположное. Например, жильцы дома категорически не верят в то, что смерть их соседа наступила от сердечной недостаточности. Даже сама следственная группа, прибывшая по вызову, была уверена, что это убийство.

— Кто, например? — спросил полковник.

— Я не знаю кто. Я поэтому к вам и обращаюсь, чтобы вы помогли мне разыскать выезжавших в ту ночь оперативников.

Третья пауза воцарилась на том конце провода. Она была настолько длинной, что Берестов подумал: «А не перезвонить ли?» Но полковник все-таки подал голос:

— Подъезжайте! Я приглашу следственную группу.

Берестов просто ошалел от такой удачи. Он издал победный возглас на манер гурона и принялся заталкивать в диктофон свежие батарейки. Затем, отбив ногами «Макарену», крикнул секретарше: «На летучку не иду! У меня интервью!» И выбежал из редакции вон. Полчаса спустя он уже сидел в кабинете полковника милиции Виктора Григорьева.

Начальнику УОВД было около пятидесяти. Сухощав, собран, проницателен. Взгляд внимательный, волосы зачесаны назад, на висках благородная седина. На Берестова он произвел приятное впечатление.

— Я поднял список. Из шести человек следственной группы, которые выезжали на Большую Дорогомиловскую седьмого марта тысяча девятьсот девяносто четвертого года, у нас в отделении остался только один — капитан Батурин. Анатолий Семенович. Тогда он был лейтенантом. Сейчас он подойдет.

— А где же остальные? — удивился Берестов.

— Служат в других местах. Двое уже возглавляют районные отделения. Один в министерстве, другой в аппарате президента. Словом, ребята растут, с гордостью произнес полковник.

Через некоторое время в кабинет вошел высокий бритый мужчина в милицейской форме, с рыжими усами и насмешливым взглядом.

— Капитан Батурин по вашему приказанию прибыл, — отчеканил он.

— Садитесь, капитан, — кивнул полковник. — Вот товарищ из газеты интересуется делом Зинаиды Климентьевой.

— Она уже дошла до газеты? — ухмыльнулся капитан.

— Расскажите ему, что же на самом деле произошло с её сыном, Алексеем Климентьевым, и почему это дело не было передано в прокуратуру?

Капитан пожал плечами.

— Насколько мне известно, уголовное дело не возбуждается, если человек умер от перепоя?

— Как от перепоя? — удивился Берестов. — Это что-то новое! Такую версию я ещё не слышал.

Капитан бросил быстрый взгляд на начальника и повернулся к Берестову.

— Дело обычное. Для матери ребенок всегда остается самым лучшим. Климентьева до сих пор не верит, что её сын был алкоголиком. Водку хлестал ведрами и меры не знал. Какое же сердце выдержит?

— Но почему же тогда выехала целая следственная бригада?

— Потому, что эта сумасшедшая Климентьева сбила нас с толку. Она позвонила и сказала, что убили её сына, что она якобы только что обнаружила его труп и на нем колотые раны. Мы приехали, пригласили понятых, думали, правда убийство. Оказывается, нет! Алексей Климентьев был действительно мертвым. Но он лежал в собственной постели. От него разило перегаром. Никаких колотых ран у него не было.

— Ну как же не было? А на лбу!

Капитан снова метнул быстрый взгляд на полковника и сдвинул брови.

— Что-то не припомню… На лбу, кажется, были две незначительные царапины. Но, чтобы назвать их колотыми ранами, нужно иметь большую смелость, — улыбнулся капитан. — Вообще это дело яйца выеденного не стоит. По-моему, вы только теряете время.

— Дело в том, что в этом деле очень много черных пятен, — нахмурился Берестов, подозревая, что в словах капитана присутствует некоторая доля истины. — Во-первых, вторая входная дверь там была сорвана.

— Почему сорвана? — развел руками капитан. — Просто прислонена к стенке. Это была новая дверь, которую недавно изготовили в мастерской. Она даже стояла вверх ногами. Ее ещё не успели повесить на петли. У хозяина руки до неё не доходили. Вот и все. А по-вашему, убийца сорвал её с петель, чтобы шарахнуть ею Климентьева? Поверьте, что монтажкой это сделать куда проще, удобней и эффективней.

В глазах капитана блеснула ирония. Леонид же насупился.

— Но на полу была кровь!

— Несколько капель действительно было. Ну и что? Не исключено, что хозяин порезался, когда брился. Резаться во время бритья не запрещено.

— Он что же, лоб брил?

— Откуда нам известно, что он хотел выразить, когда резал себе лоб? Может, он садомазохист? А может, у него была белая горячка? Дело не в этом. А дело в том, что умер он не от потери крови, а от сердечной недостаточности.

— Но это вы узнали после результатов медицинской экспертизы.

— Почему же после, — улыбнулся капитан. — С нами был врач. По бледному виду и зрачкам он сразу определил, что Климентьев скончался от сердечного приступа.

— И это было занесено в протокол?

— Конечно.

— Но почему протокол так быстро уничтожили? По закону, он должен храниться не менее десяти лет! — напирал Берестов, привирая насчет десяти лет, поскольку сам не знал, сколько он должен храниться. — А в архиве он не пролежал и двух лет.