Казнить! Нельзя помиловать!

Ага… - скривился я на его сентенцию - эта мечта - как граната с выдернутой чекой! В любую минуту может взорваться своей непредсказуемостью! И похоронить меня под воздействием своего легкомысленного характера гулёны за чужой счёт. Здесь всё не так выпукло, как у нас, но зато тут более тоталитарно! Вон как она, стоя со мной в обнимку, улыбалась Фриновскому! Я, конечно, понимаю - эта привычка у женщин в крови - как вторая кожа! Но ведь мужчина об этом может и не догадываться! И что тогда? Кто я - пусть и не простой автослесарь против зам наркома?! Вот то-то и оно! А эта дура этих раскладов не понимает и обижаться начнёт, когда я всё это ей начну выговаривать. Она же по другому не умеет. Но считает, что это ничего не значит! Короче: быть рядом с такой - реально получать проблемы! А мне это надо? У меня и так забот полон рот! Я вон в Тушино - как на работу езжу - если не через день, то через два дня точно… И сегодня уеду: очень уж мне не хочется завтра с Кораблёвой встречаться. Вернее наоборот - очень хочется, но не нужно! А значит - надо себя чем то занять… В случае с Малышевой - я уехал в Испанию. А в случае с Кораблёвой - куда? Ну… - пока?… Пока - в Тушино…

За делами и хлопотами ка то буднично - для меня, прошла встреча сына с отцом. Все сроки уже прошли и добавочные тоже: я уже думал навестить Ворошилова и выразить ему своё Фе… отрезанием части тела. Пальца или уха, как обещал, но решил выждать ещё три-четыре дня… Видел - не всё зависит от наркома обороны, хотя он мог бы и посильнее напрячься! Но - не пришлось: через четыре дня после последнего срока Борисов-старший стоял на перроне вокзала…

Вышел на перрон усталый, но не сломленный мужчина в ватнике и с фанерным самодельным чемоданом. Лёгким - ну какие вещи могут быть у зека, хоть и бывшего… И тут сын подошёл… Обнялись крепко - как водится… Я стоял рядом - в невидимости и "мониторил" обстановку, чтобы им никто не мешал… Вышли из вокзала; сели в такси и в Универмаг. Приодеться - я дал Колюне две тысячи рублей на экипировку. А что - хорошие ботинки - 400 рублей! Половина зарплаты обычного работяги! Правда - ХОРОШИЕ… Приоделись - как мне потом рассказывал Коляныч и в наркомат. В вестибюле Борисов-старший показал документ о реабилитации. Помурыжили его на входе и отвели в кадры… А там - о нём уже было распоряжение самого наркома! И дела пошли быстрее и веселее… Выдали командирскую книжку со званием комбриг; материальную безвозмездную помощь в размере 6 месячных зарплат - аж 8000 рублей! И направление на получение вещевого довольствия и направление в санаторий среднего командного состава - под Москвой. На лечение. Сроком на двадцать пять дней… Коля проводил отца в санаторий; вернул мне 2000 рублей и начал было горячо благодарить, но я оборвал: мягко, но настойчиво.

- Коля. Я тебе обещал вытащить отца из зоны - я свое слово сдержал! Вот и хватит об этом! Вернётся отец - поговори с ним, узнай - что он думает относительно тебя. И решай - как тебе дальше жить…

В хлопотах и заботах: о Родине; о близких; о будущем я и себя не забывал… Я теперь - лицо неприкосновенное: могу ездить где хочу и как хочу! Кроме государственных и военных объектов, разумеется… В отделе кадров НКВД СССР на должности начальника сидит Литвин Михаил Иосифович - очередной иудей. В мае его должны назначить, переводом, начальником 4 го отдела ГУГБ НКВД в СПО - следственно-политический отдел. Ну а пока он сидит на кадрах - грех его не использовать! И вот я, "зайдя" в управление - "попросил" Литвина о пустячке… И он мне в этом "пустячке", естественно - "не отказал"…

Литвин вызвал зама и приказал принести ему чистые книжки удостоверений сотрудников наркомата. Двадцать штук. И зам принёс. В связке. И прошёл мимо секретаря, намеренно "светя" этими бланками. А ушёл без них! А я, через некоторое время - ушел, в невидимости, с этими самыми удостоверениями. В сам отдел кадров. Где мне каллиграфическим почерком, со всеми тайными метками и знаками, выписали два удостоверения. Удостоверение особо уполномоченного СПО ГУГБ НКВД и удостоверение личного порученца первого зама наркома, комиссара второго ранга Фриновского. Оба удостоверения с моей фотографией и печатью. И званием - капитан (не поскромничал для себя, любимого). Только фамилия была другая - Любимов… Как и нарком лёгкой промышленности… Но имя - чтобы не путаться - Михаил…С такими удостоверениями мне сам чёрт не брат! И моим помощникам - если всё сложится как надо: тоже пригодятся такие убойные документы сотрудников НКВД. А когда Литвину придётся сдавать дела - всплывут эти 20 бланков удостоверений. И с него спросят - зачем брал; куда дел. И это будет только первый камешек "в его огород"…

Приехал в Тушино; зашёл, сначала к Дергачёву - в котельную. Посидели, потрындели за жизнь… Слегка коснулись политики… Думаю - предисловие намеченного мною разговора мы миновали…

- Товарищ полковник… А не надоела ли вам жизнь истопника? Не хочется ли кости старые размять, да тряхнуть стариной?