Казнить! Нельзя помиловать!

- Раз ты так себя ведёшь со мною - я тебя к СЕБЕ в квартиру не пущу! - выделила она слово …к Себе… - и пока ты не извинишься за своё недостойное поведение - не приходи и не звони мне. Понял! И захлопнула передо мной дверь! Мне даже - на несколько секунд, стало обидно. Со мной? Вот так?! За что?!! А потом - успокоился: и… всё, что не делается - все делается к лучшему. И…: наконец то отмучился - пусть это счастье достанется другому… Сел в машину и вижу: занавеска в зале чуть отогнута, а за ней силуэт. Хоть бы свет не включала - горе луковое… Вот так - успокоившимся и уехал к себе… Два дня телефон молчал; я новый заказ брать не спешил: лечил тишиной истрёпанные в лохмотья нервы! На третий день, к вечеру - зазвонил… Машинально - в глубоких раздумьях о вечном, взял трубку:

- Ну ты решился наконец на извинения? - услышал в трубке… Вот так: ни здрассте; ни как ты там без меня моё солнышко…

- Времени слишком мало прошло для принятия такого ответственного решения. Не собрался ещё с духом! - выпалил в трубку и положил. И понял - надо рвать когти из Москвы: достанет! Не мытьём так катанием: не отлучением от тела и ультиматумами, так слезами. А слёз я могу не выдержать - всегда был слаб на это женское оружие… И утром уехал в Тушино. Побыл там всего два дня - и там меня достало женское внимание: теперь уже Соловьёвой… Вернулся в столицу - в почтовом ящике конверт. Не стал даже доставать - взял денег; сменку под южный климат и укатил в Одессу. Нет - не на отдых у Чёрного моря - по делу! Время начала моей задуманной акции стремительно приближалось и мне нужно было узнать: когда пойдёт пароход или группа кораблей в Испанию? Узнал: на пароход, уходящий послезавтра я уже не успеваю, а вот на тот - что через пять дней - вполне… Уехал в Москву. В почтовом ящике - уже два письма. Оставил всё, как есть: забрал из тайника дома и в сарае то, что, что мне будет нужно и обратно - на поезд… Пожил, на съёмной квартире до отправления; "посетил" начальника Одесского НКВД, "убедив" его в том, чтобы он провёл с капитаном профилактическую беседу и зарезервировал за мной каюту и проник на пароход. И отплыл на нём в Испанию… А теперь вот - весь в раздумьях: как ты встретишь меня моя милая? Не моя бывшая пассия - конечно, а сама столица? Радостно? Безразлично или враждебно?!

…Ещё одно воспоминание перед сном: ночей то до прибытия в порт Одессы много, стало поводом к серьёзным раздумьям, даже намёткам плана на будущее! В середине августа в столице был организован Никитой Хрущёвым (Перельмутером) огромный митинг с целью обличения врагов народа и принятию к ним самых строгих мер вплоть до расстрела! Почуял иудей, что жареным запахло и выдвинул себя в первые ряды борцов с врагами народа. А может Каганович (Хрущёв был его выдвиженцем) подсказал линию поведения… Ярый борец с врагами народа так яростно обличал их; так гневно потрясал кулаками (только башмаком по трибуне не стучал - пока ещё…), что не почувствовал - в экстазе от пламенной речи обличителя, как к затылку осторожно прикоснулись чьи то пальцы… На очередном вдохе грудь так и осталась вздыбленной для принятия воздуха; лицо обличителя стало багроветь; глаза выпучились от неимоверного напряжения! Вскинутая вверх рука со сжатым кулаком бессильно рухнула вниз, а за ней и хозяин. Дёрнулся несколько раз и затих… Подбежали доктора… Другой оратор, с опаской, встал на место "павшего" борца, а карета скорой помощи увезла Хрущёва в больницу. Кремлёвскую больницу… Тут же были вызваны светила медицины, вынесшие нелицеприятный вердикт: Паралич правой половины тела в результате кровоизлияния в мозг… Лечить, конечно, будем, но положительного результата не гарантируем. И на больничной койке нашёл своё место "овощ", пострадавший на фронте непримиримой борьбы! И надежды на улучшение не было… А я вздохнул облегчённо: Не будет обличительного XXII съезда партии… Не будет помоев и грязи на товарища Сталина… Не будет одного из многих бестолковых членов военного совета Ставки… И генерального секретаря ЦК КПСС - печально известного кукурузника НЕ БУДЕТ!

Наконец - к радости и пассажиров и экипажа, пароход встал вечером на внешний рейд порта Одесса. За пассажирами пришёл разъездной катер, а экипаж остался на борту - ждать утра и пограничников. И я остался: не толкаться же мне в невидимости на узком катере среди пассажиров. Да ещё и с моим багажом. Всё, что мне помогало с относительным комфортом добраться до Родины - можно было бы и выбросить за борт, но на чём мне тогда ночевать эту ночь? Не вскрывать же какую-нибудь опустевшую каюту? Ещё спалюсь…