Казнить! Нельзя помиловать!

Погрустили и легли спать: отец с сыном - на моей кровати; Наилю положил на диван, а сам - на пол в зале. Вот тут девушка проявила свою истинно татарскую упрямость: не буду спать на диване, когда их благодетель спит на полу. Упёрлась и всё! Пришлось уступить… Лёг на диван и тут же заснул - не было сил, чтобы спорить… Проснулся от того, что правому боку, почему то - стало жарко. Проснулся - кто то прижимается ко мне. Горячим обнажённым телом. И не только прижимается! Осторожно, аккуратно высвободился из горячих объятий, чуть при этом не уронив девушку на пол: диван не предназначен для двоих, лежащих рядом - узковат… Шёпотом, с применением лёгкого внушения уговорил Наилю не обжаться из-за моего отказа: я не брезгую и не презираю её, но принять её благодарность в таком виде - не желаю… Не из-за этого я помог им обрести свободу - она их по праву! Ушла на пол, не обиделась, но чувство огорчения и расстройства было…

Рано утром безжалостно поднял всех: труба зовёт; дел впереди много! Я и так потратил на них немало своего времени… Перекусили и в путь - в Тушино. Доехали без проблем. Первым делом - к директрисе. Показал ей документы об освобождении отца Хафизова - полной амнистии без права поражения в гражданских и юридических правах.

- И кто будет следующим - а, Степанов? - ехидно поинтересовалась директриса. О… - эмоции прорезались! Начальница, видимо поняла ход моих мыслей и скупо улыбнулась - Наверное Колюня? А что - лось он здоровый и не такой тупой, как кажется… Пообтесать… Ну… - раз пошла такая пьянка… Попросил директрису показать личное дело Колюни. Начальница хмыкнула, но достала из шкафа обычную тонкую папку. Так - и что у нас здесь? А здесь у нас - Борисов Николай. 1920 года рождения. В спец учреждении - два с половиной года… Отец - комбриг бронетанковой бригады. Нелестно отозвался о танках с гусеницами и железнодорожными колёсами под брюхом. И тактику использования таких танков назвал идиотской! А ведь как красиво: танковое подразделение заезжает на рельсы; становится на железнодорожные колёса и катит себе, с ветерком! Ни грязи; ни ям; ни ухабов. А скорость! Мечта наступающих!!! Всё это верно и красиво - на бумаге! А на деле? Да снять один пролёт железнодорожного полотна и всё! И времени на это нужно не много… И ставь по бокам полотна пушки и лупи по стоящим танкам! А можно ещё и сзади рельсы снять!!! Вот это и рубанул комбриг со всей своей революционной сознательностью! А ему - враг народа! Изменник Родины!! Немецкий шпион!!! Потому что не хотел, вражина, чтобы советские танки, по железным дорогам, быстро домчались до сердца вражеской Германии… Видимо кому то - в управлении вооружений, очень хотелось, чтобы миллионы народных денег утекли в никуда; десятки умов тратили свои усилия на то, чтобы слепить из дерьма хоть какую-нибудь конфетку. Ну хотя бы на вид?! Это вместо того, чтобы реальным делом заниматься! И ведь кто то получил за это и чины и звания и премии! А противник этого безобразия - практик, а не кабинетный теоретик - 10 лет лагерей! А раз так - чем он хуже Хафизова: надо помочь парню. Но это чуть позже…

После директрисы поехали в гор. отдел. Зашёл к капитану - он здесь всех знает и, наверняка, подскажет к кому обратиться: я подумал, что Хафизовым нужно немного переждать в тихом месте. А Тушино - как раз такое место: и от столицы недалеко и глаза начальству не мозолит. Поднялся на второй этаж, постучал… Из-за двери прорычали:

- Кого ещё чёрт принёс! Неласковая встреча. А может загляну - подобреет? Открыл дверь - капитан сидит за столом - сыч-сычём!

- Чего надо?! - рявкнул капитан. О… - нам здесь не рады…

- Извините, что побеспокоил товарищ капитан…

- Зайди! - рявкнул зло капитан. А вот так со мной нельзя! Но…

- Я как-нибудь в другой раз… - возразил миролюбиво. Зря возразил.

- А ну зашёл сюда! - взорвался, вскочив, капитан - я тебя не отпускал! Ну это форменное хамство: со мной и так… И вроде не пьян?

- Отпускалка у тебя на меня ещё не выросла, капитан… - процедил сквозь зубы, стоя на пороге. Выдал и хотел уйти, только сыскарь вдруг словно надломился - рухнул на стул, жалобно скрипнувший под ним.

- Извини, Степанов… - пробормотал он, не глядя мне в глаза - друга у меня вчера убили… Ночью… С работы домой шёл - задержался… И ведь его здесь каждая собака знала… - прошептал потеряно…

- Местные? - спросил участливо. Капитан поднял голову - на глазах слёзы; лицо перекосила гримаса нешуточной душевной боли…

- Нет - не наши… Я всех перешерстил - говорят залётные… А что им у нас делать? Разве что отлежаться решили у знакомцев?

- И никаких зацепок? - дожимал вопросами капитана, хотя понимал умом - не просто ему даются ответы на мои вопросы - ох не просто!

- Потому и сижу здесь, а не урок допрашиваю! - обозлился капитан.

- Тогда так… - протянул я - соберись… Ты поможешь мне, а я помогу тебе. Сыскарь посмотрел на меня осмысленным взглядом: Говори…