Казнить нельзя влюбиться (СИ)

Старалась, чтобы мой голос звучал уверенно и вызывающе, но получилось довольно слабо и откровенно жалко.

Тео коснулся моей шеи подушечками пальцев и невесомыми поглаживаниями провел ими снизу вверх, от ключицы к подбородку. Развернул мое лицо к себе так, чтобы я смотрела только на него. Да я и не могла уже смотреть куда-то еще, в каком-то сантиметре от губ, завороженная пронзительным взглядом и собственническими движениями.

Попыталась было упереться руками в грудь Тео, чтобы хотя бы отодвинуть от тебя. Ну хоть немного, чтобы дышать не только его запахом, кружащим голову, и попробовать включить свой мозг. Но Тео ловко перехватил одной рукой мои руки и завел их мне за спину, второй ладонью продолжая водить по шее и ключице. И ниже, на грани еще влажной кожи и махрового полотенца.

- Так касаться тебя могу только я. И никакие другие императоры и любые другие мужчины не имеют на это право. Понятно?

 - Тебе местное вино в голову ударило?

- Мне ты в голову ударила.

- Ты бредишь, Левинтон.

- Да. Тобой.

А потом он склонился ниже и... нет, он не стал сразу кидаться на меня с поцелуями. Он неожиданно начал шептать мне на ухо комплименты, чем ввел меня в изрядный ступор. Он говорил всякие нежности, признаваясь в том, что постоянно думает обо мне и, просыпаясь рано утром, любит любоваться еще спящей мной, взъерошенной и ставшей такой близкой за короткий срок. Он сравнивал меня с языками пламени - такими завораживающими, но одновременно горячими и опасными. Возвышенные и просто ласковые слова перемежались откровенными речами с перечислением того, что именно и как Тео хочет со мной сделать.

Он заговорил мне зубы так, что я вообще не поняла, в какой момент оказалась стиснута в крепких объятьях. Весь мир сжался до одной точки, а точнее - до одного мужчины, который околдовывал меня своей лаской и одновременно - своим напором. Я не понимала, почему так остро реагирую на него, но ничего не могла с собой поделать: таяла, становилась мягкой и податливой.

Я расцветала в его руках подобно нежному цветку, тянущемуся к теплу, к солнцу. Сейчас моим персональным солнцем был Тео, приподнявший меня за подбородок. Он буквально загипнотизировал меня своим невероятным взглядом, а потом осторожно  поцеловал. Медленно, неспешно пробуя на вкус. Очень нежно, но одновременно напористо, словно бы показывая, кто тут главный, и что бежать бесполезно.

Но бежать я и не собиралась. Я уже не могла да и не хотела сопротивляться. Последние разумные мысли капитулировались, когда Тео стал оглаживать мои плечи и ощутимо провел пальцами по спине. Ощущения были какие-то нереальные, космические. Особенно когда тягучие поцелуи стали более глубокими и жадными. Голодными. И я не могла не отвечать взаимностью. Гладила Тео по волосам, обвивала руками его шею и жарко отвечала на все ласки.

- Какая же ты горячая, - шептал Тео, покрывая мои плечи жгучими поцелуями. - И только моя. Никому не отдам.

Это я-то горячая? Да я по ощущениям была снежным комом, стремительно тающим от пылающего пожара. Никогда еще не чувствовала себя настолько потерявшей голову. Настолько зависимой от крышесносных поцелуев и нежных прикосновений.

А вот Тео был настолько горяч, что впору было воспылать от него факелом. Его руки бесстыдно изучали мое тело и в какой-то момент настойчиво потянули вниз полотенце. Оно и так держалось на слабом узле, поэтому мгновенно упало к моим ногам, и я судорожно вздохнула, когда к изучению тела присоединились губы.

Вопрос "А что насчет наших рун?" повис в воздухе без ответа.

Да к чёрту все это.

У меня не было никаких сил, никакого желания противиться натиску Тео, который, подобно урагану, сметал мою осторожность.

Только не сейчас, когда теплые ладони повторяют изгибы моего тела.

Только не сейчас, когда я чувствую себя такой живой, такой нужной и желанной.

Только не сейчас, когда в губы шепчут "Без ума от тебя", и моя душа охотно поет в ответ.

Глава 28. Стереть с лица улыбку

- Госпожа предпочитает домашний лимонад или вино?

- А?

Я невидящим взором уставилась на служанку в короткой узорчатой мантии, будто пытаясь заново вспомнить человеческую речь.

Мы снова сидели в трапезной, куда нас позвал император на ужин. Стол был заставлен всевозможными яствами, от зажаренной дичи до сложных слоеных пирогов со всевозможными начинками. Тут были сладкие пироги с местными фруктами и пирожки с рыбной и ароматной мясной начинкой. И все это не считая бесконечных закусок, тарталеток с салатами и еще чего-то непонятного из местной, экзотической, так сказать, кухни. Еды было столько, будто она была приготовлена для целой иностранной делегации, хотя в трапезной сидели только мы втроем да императорский советник, пожелавший составить нам компанию за ужином, чтобы скрасить наше ожидание. Хотя скорее всего такой пышный ужин был заказан в мою честь. Что-то мне подсказывало, что император всерьез поставил цель восхитить меня и уговорить остаться с ним на как можно более долгое время.