Казус белли или цейтнот резидента

По мнению Белбороды эта посудина больше походила на гроб: такая же маленькая и неудобная. Но удобства при выполнении спецзадания, именуемого будничным словом «командировка», к сожалению, не предусматривались.

Понаблюдав еще с минуту за подчиненным, полковник потянулся и хрустнул суставами пальцев. Звук отдался от переборок судна как выстрел.

Тишина в крохотном пассажирском отсеке подлодки все настойчивей навевала мысль о братской могиле. Полковник упрямо встряхнул головой, отгоняя похоронные мысли. Он заставлял думать себя об оставленных дома родных и друзьях, но их образы, словно вспугнутые с дерева галки, так и норовили броситься в разные стороны. Огромным усилием воли он вернул их назад, но облегчения это не принесло.

Иван нахмурился. Его лоб прочертила глубокая вертикальная морщина. Внезапно он понял, что тревожит его отнюдь не вид этого мрачного отсека, а совсем другое, но заострять на этом внимание он не решился.

Взгляд его голубых широкорасставленных глаз задержался на прикорнувшем в углу втором подчиненном, капитане Алехине. Кряжистый сибиряк, отдавший службе в погонах последние пятнадцать лет своей жизни, кажется, не испытывал никаких неудобств и ни о чем не тревожился.

Полковник с завистью поглядел на него, понимая, однако, что это не так. Тот просто весьма умело скрывал свои чувства и никогда не терял времени даром. В части он по праву считался лучшим специалистом и самым надежным напарником. Его покоившиеся на коленях широкие ладони крепко удерживали короткоствольный автомат.

Глядя на него, полковник физически ощутил, как разум его покидают непозволительные сомнения, и он наполняется душевным спокойствием.

Белборода удовлетворенно качнул головой. В конце концов волнение входило в обязанности руководителя разведывательно-диверсионной группы, так что все пока было в порядке. Его мысли перекинулись на проработку поставленной перед группой задачи.

За годы службы в отдельной бригаде особого назначения при Главном разведывательном управлении ему не раз приходилось отправляться в точно такие же командировки, в частности, и для подтверждения своей высокой квалификации. Каждая такая задача — учебная ли, боевая ли, — являлась изматывающим и тело, и душу серьезным испытанием всех его знаний и навыков, обретенных за многие годы напряженной учебы и тренировок.

Каждый раз по возвращении он утверждался, что в свои тридцать пять все еще бодр и полон сил. У него будто открывалось второе дыхание, когда, казалось, его организм ни на что не годен уже и стар, как трухлявый пень. Может, это и было тем самым важным, что он выносил для себя из этих командировок. А может, и что-то еще, отчего его некогда темные волосы уже покрылись множеством серебряных прожилок. Но чем больше их становилось, тем опытнее становился он сам и… осторожней. Чувство интуиции настолько развилось в нем в ожидании встречи с неминуемой опасностью, что нередко пугало даже его самого.

Вот и сейчас, чем ближе подлодка приближалась к квадрату высадки, тем все явственнее в его голове звенел тревожный колокольчик — предвестник грядущей опасности.

Полковник прикрыл тяжелые покрасневшие веки. Еще не понимая причин этого беспокойства, он в который раз тщательно анализировал обстановку.

Может быть, все это из-за Волошина? Пару лет он отсиживал свою задницу в штабе, отчего Алехин его и невзлюбил. Однако, перед зачислением в группу он сдал все зачеты на «отлично», чтобы можно было в нем сомневаться. В противном случае он здесь бы не оказался.

Прерывая раздумья полковника, в узкий проем пассажирского отсека протиснулась абсолютно лысая, как коленка, голова штурмана:

— Высадка через пятнадцать минут.

Иван кивнул, и подводник исчез.

— Приготовиться к высадке! — негромкий голос полковника резанул воздух, словно бритва.

Не дожидаясь команды, Алехин уже занялся необходимыми приготовлениями, так что приказ больше относился к застывшему изваянием майору, привыкшему в штабе к персональному обращению.

Волошин сразу же завозился как баба на привозе, но быстро взял себя в руки и четкими натренированными движениями сложил оружие в разложенный у ног водонепроницаемый контейнер.

Белборода проследил за всеми его действиями и в целом остался доволен — никакой суеты, если не брать во внимание первоначального замешательства. Но в этом не было ничего страшного — все приходило лишь с опытом.

Вслед за ним Иван умелыми отточенными движениями ловко упаковал свою часть снаряжения и повернулся к Алехину. Тот уже покончил с укладкой оружия, надел на голову резиновый колпак гидрокостюма и застегнул на поясе противовес.

Едва Белборода успел приготовиться, как в проеме отсека вновь засверкала знакомая лысина:

— Готовы? Наверху покачивает, баллов пять, не меньше. Болтанка вам обеспечена.

— Черт с ними, с этими баллами, — раздраженно проговорил Алехин. — Мне не терпится скорее ступить на землю.

Полковник согласно кивнул. Даже не смотря на усиленный курс подводной подготовки, их стихией по-прежнему оставалась суша. Для подводных баталий в Управлении были другие бравые парни, умеющие в воде творить чудеса.