Кексик (СИ)

Потом мы сообща придумали название и девиз отряда, сочинили кучу кричалок. Матершинные оставили себе, а приличные записали в блокнот.

Дин не был таким мрачным и закрытым, каким показался мне в первый час знакомства. Это улыбчивое чудо хохотало над моими шутками, аж до истерики смеялось над моими рассказами о наших с Лизкой приключениях. Я потом доставала его из-под кровати. И это все за один сончас. Представить не могу, что будет в течение смены!

— Кеексииик, хвааатииит!

Я вытаскивала его за ногу из-под шкафа и попутно рассказывала.

— Не, и Лизка мне такая: «Ну, а хули нам, пасанам, пошли спрыгнем!». Ну мы и спрыгнули с этой крыши. И че ты думаешь? Ее «хули нам, пасанам» обошлось мне сломанной рукой!

Дин в истерике молотил рукой по полу. Наконец, я вытянула эту коньку из-под шкафа.

Дин сидел на полу, вытирал руками слезы и хохотал.

— Хвааатиит!

Я не выдержала и рассмеялась вместе с ним. Пиздец, довела парня до истерики!

— Так, Кексик, надо успокаиваться и идти детей будить. Фуууф…

Я подала ему руку и Дин поднялся с пола.

— Щас я только позвоню брату.

Дин ушел на балкон. Я не заставила себя долго ждать и пошла за ним.

— Балкоооон!

— Кексик, затухни. Привет, Сэмми. (…). Да, все нормально. (…). Мне даже нравится. (…). Нет, еще не узнал. Некогда было. (…). Да угарали с Кексиком. (…). Ниче я не курил. Она не назвала своего имени и велела звать ее Кексиком. (…). Да, со мной которая была. (…). Да, давай к делу. Ты узнал что-нибудь? (…). Ага. Сколько трупов?

Я побледнела.

— (…). Ууу. Хера так-то. (…). Думаешь? (…). Ну я узнаю еще, поспрашиваю. (…). Ага, давай. (…). Не, щас с Кексиком пойдем детей будить на полдник. (…). Так, это мой Кексик, хватит ржать! Все, Сэмми, пока.

Дин засунул телефон в карман джинс и развернулся ко мне. Я все еще стояла, как громом пораженная.

Дин подошел ко мне.

— Кекс, ты че?

У меня тряслись руки.

— Т-т-трупы?

— Фу блин, чего так пугать то. Я думал, что-то серьезное. Да, там, семейное дело.

— С трупами?!

— Эй, тссс, я тебе все расскажу. Только позже, ладно?

Я кивнула.

Дин захохотал. Я улыбнулась.

— Ты чего?

— Да сестра твоя меня убила. Хули нам, пасанам!

Мы рассмеялись.

— Все, пошли детей будить, а то на полдник опоздаем.

Дин пропустил меня вперед и мы спустились вниз.

Я пробежалась по девчачьим комнатам, Дин побежал к пацанам. Мы подождали, пока они оденутся и заправят кровати. Они построились и мы пошли на полдник.

Сели за столы. Сок, булочка и апельсинка.

Как только я увидела булочку, меня понесло.

— Булочкаааа…

Дин расхохотался.

Мы с Дином, угарая над моей апельсинкой, которая была причудливой формы, чуть не свалили стол.

Мы свалили кожуру от наших апельсинок в одну кучу.

— Булочка, хочешь еще апельсинку?

Дин заулыбался.

— Да, хочу. И где ты ее достанешь?

— Пфф, ты меня не знаешь.

Я встала из-за стола и вышла в центр столовой.

— Прошу внимания! С сегодняшнего дня в лагере объявляется акция «Голодный вожатый»! Кто не хочет есть, можете отдавать свою порцию этому самому голодному вожатому. Сегодня это я.

Дин ржал за нашим столом.

Тут же ко мне подбежали около десятка детей и отдали свои апельсинки.

Я, довольная, с кучей апельсинок в рубахе, вернулась за стол.

Дин посмотрел на меня.

— Кексик, а это вообще законно?

Я пожала плечами.

— Не знаю. Если нет, я самолично впишу эту акцию в законы лагеря.

Дин рассмеялся.

— Дай апельсинку.

— Не дам. До корпуса дойдем, там разделим. И да, привыкай. Теперь, что бы тебе не перепадало, за исключением твоей порции в столовой, ты обязан делиться с ближним. А ближний это кто? Ближний это я. Так что, если тебе привезут хавчик, или ты отберешь контрабанду у детей, отдаешь половину мне. Я делаю то же самое.

Дин рассмеялся.

— Это что за правило такое?

— А вот. Автор пожелал остаться неизвестным.

Мы рассмеялись.

— Кексик, мы поели.

Мы с Дином встали из-за стола, собрали наших детей в кучу и повели их к корпусу.

По дороге Дин пытался отжать у меня апельсинку, но я не позволила.

— Булочка, еще раз, и я не буду с тобой делиться. Сказала же, в корпусе.

— Ладнооо.

Мы зашли в корпус.

— Ребят, у нас до ужина много времени. Нам нужно нарисовать плакат нашего отряда, написать на нем название, девиз, вожатых ваших любимых, вас всех перечислить, и красиво это все оформить. Так что через полчаса все собираемся в холле!

— ХОРОШООО!

Дети пошли по своим комнатам. Дин уперся головой мне в спину и затолкал меня в нашу комнату.

Я отдала Дину две апельсинки, себе взяла две, остальные спрятала в тумбочку. Мы быстренько схомячили апельсинки.

— Еще хочу.

— Булочка, хватит, а. Остальные ночью.

Дин пошло улыбнулся.

— Ночью…

Я швырнула в него подушкой.

— Иди в сраку. И вообще, я еще ребенок.

Дин показал мне язык.

Мы снова чуть не подрались, но в дверь постучались. Я вынула голову из-под торса Дина.

— Да?

— Дин, Кексик, пошлите рисовать!

— Сейчас, Нелли, собирай остальных!

Девочка убежала. Мы с Дином еще немного помутызили друг друга и пошли к детям.

Я отправила Дина в администрацию за ватманом и канцелярией. Мы с детьми пока поиграли и приготовили стол для рисования.

Вернулся Дин, таща в коробке ватман и прочее. Бахнул ее на стол.