Кельтские мифы

Он пришел. И Лойгайре дрогнул сердцем и как сквозь землю провалился. Правда, в этот день на пир явился Конал Кеарнах и сказал, что готов заключить с Чужестранцем договор. Дальше все было, как накануне. Когда Уатх пришел взыскать с Конала долг, тот как сквозь землю провалился.

На третий день на пир пришел Кухулин.

– Слушайте, мужи Улада, – принялся Уатх высмеивать уладов, – оставила вас храбрость, и вы не достойны славного имени, когда-то принадлежавшего вам по праву. Где же ваш Кухулин? Или на его слово тоже нельзя положиться?

– Мне не надо договора, – крикнул Кухулин. – Вот он я! А ты, пугливая муха, похоже, боишься смерти!

С этими словами Кухулин выпрыгнул на середину залы и, отрубив Уатху голову, подбросил ее до потолка, отчего весь дом пошел ходуном.

На другой день только и разговоров было среди мужей Улада, придет Кухулин или не придет в пиршественную залу отдать долг. Кухулин пришел и, как ни в чем не бывало, уселся за стол.

Правда, тяжело было у него на сердце, и, заметив это, мужи Улада постарались его развеселить, но только зря старались.

– Не покидай меня, пока я не умру, – попросил герой Конхобара. – Скоро смерть за мной пришла. Но лучше мне умереть, чем нарушить слово.

Едва стемнело, явился Уатх.

– Где Кухулин?

– Здесь я, – крикнул Кухулин.

– Что-то невесело ты глядишь, видно, боишься смерти. Но ты не обманул меня.

Кухулин вышел на середину и положил голову на бревно.

– Получше-ка вытяни шею, – приказал Уатх.

– Хватит! Не тяни больше. Клянусь, я не мучил тебя вчера.

Кухулин вытянул шею, и Уатх поднял топор до потолка, отчего ветка у него на голове задела стропила и, потревоженные, они зашумели, как лес в грозу. Он опустил топор, но не на шею Кухулину, а рядом, и тотчас улады узнали Куроя, сына Дайре, который явился испытать героев.

– Вставай, Кухулин, – сказал он. – Ни один герой Улада, как бы он ни пыжился, не сравнится с тобой в храбрости и честности. Ты – первый из первых героев Ирландии, и доля победителя принадлежит тебе, а твоей жене – первое место среди жен Улада. Если же кто попытается оспорить мое слово, клянусь клятвой моего народа, горько пожалеет об этом.

С этими словами Курой исчез.

Так закончилась Словесная Битва прекрасных жен Улада и ссора мужей Улада из-за доли победителя.

6. Единственная ревность Эмер

Случилось это незадолго до Самайна, когда мужи Улада собрались в Муиртемне для игр и пиров.

Все явились, и не было только Конала Кеарнаха и Лугайда Краснополосного.

– Пора начинать праздник, – волновались мужи. – Почему мы не начинаем?

– И не начнем, – заявил Кухулин, – пока не будет с нами Конала Кеарнаха и Лугайда.

– Сыграем в шахматы, – предложил бард Сенха. – Или во что другое. А барды и музыканты пускай пока принимаются за дело.

Никто ему не возразил.

Тем временем прилетела и опустилась на ближнее озеро стая птиц, красивее которых не было на земле.

Женам Ирландии во что бы то ни стало захотелось получить этих птиц, и они все перессорились между собой.

– Птицы должны принадлежать мне, – сказала жена Конхобара. – Чтобы одна птица сидела у меня на правом плече, а другая на левом.

– Мы все хотим иметь их, – тотчас заявили другие жены.

– Если уж кому и иметь их, так мне, – не смолчала Этне Ингуба, которая любила Кухулина.

– Что же нам делать?

– Я знаю, что делать, – подала голос Леборхам. – Пойду-ка я к Кухулину и попрошу его поймать их для нас.

Она и вправду пошла к Кухулину и сказала ему:

– Жены Улада хотят, чтобы ты поймал для них вон тех птиц. – Кухулин схватился за меч, едва удерживая себя от желания ударить ее.

– Бездельницам Улада, – спросил он, – нечем больше заняться, как гонять меня за птицами?

– Не пристало тебе сердиться на них. Сегодня многие жены Улада чуть не ослепли, глядючи на тебя, ведь они тебя любят.

Ничего не оставалось Кухулину, как приказать Лаэгу готовить повозку и везти его к озеру.

Он размахнулся и ударил по птицам мечом, держа его плашмя, чтобы перебить им лапки и крылья и не дать подняться в небо.

Потом они всех переловили и поделили между женами Улада. Каждой досталось по две птицы, кроме Этне Ингубы. Кухулин подошел к ней.

– Ты, верно, сердишься на меня? – спросил он. – Ведь тебе не досталось ни одной птицы.

– Это справедливо, – ответила Этне Ингуба. – Любая подарила бы тебе свою любовь и дружбу, но только у меня ты – единственная любовь.

– Не сердись, – сказал Кухулин. – Вот прилетят еще птицы в Муиртемне или на реку Бойнн, и у тебя будут две самые красивые.

Вскоре в самом деле прилетели на озеро две птицы, скованные цепочкой из красного золота, и запели нежными голосами так, что мужи и жены Ирландии едва не впали в глубокий сон.

Кухулин было направился к птицам, но Лаэг остановил его, и Этне сказала:

– Послушай моего совета. Не подходи к ним. Разве ты не видишь, что они заколдованы? Я подожду, когда прилетят другие птицы.

– С чего ты взяла, что меня можно отговорить от задуманного? – возмутился Кухулин и приказал Лаэгу подать ему камень для пращи.

Лаэг исполнил приказание.

А Кухулин промахнулся.

– Горе мне!

Он взял другой камень и опять промахнулся.