Кельтские сумерки

Один молодой человек — он буквально только что женился — шел поздним вечером домой; навстречу ему попалась развеселая компания, и с ними была его жена. Они все были фэйри и украли ее своему предводителю в жены. Ему они, однако, показались обыкновенными смертными, подгулявшими по случаю свадьбы. Его невеста, узнавши свою прежнюю любовь, позвала его поближе, но изо всех сил пыталась сделать так, чтобы он ничего не съел и не выпил, а не то и ему бы с нею вместе, зачарованному фэйри, пришлось остаться с бескровным подземным народцем. А потому она усадила его с тремя другими фэйри играть в карты; он стал играть и ничего не понимал до тех самых пор, пока не увидел, как предводитель кавалькады увозит, обняв по-хозяйски, в седле собственную его жену. Он вскочил, и вот тут-то до него дошло, что все они были фэйри, потому как вся их компания с песенками, музыкой и прибаутками растворилась просто-напросто в ночи. Он побежал домой и, услышавши издалека еще причитания родни, понял, что жена его умерла. Некий безвестный гэльский поэт сложил об этом балладу, тоже давно забытую; старенькая моя подружка в белом чепчике вспомнила из нее лишь несколько разрозненных строк и спела мне их.

Иногда приходится слышать о том, как давно похищенные люди выступают для живущих в роли своего рода добрых гениев, как в истории, которую мне рассказали также невдалеке от «нехорошего» пруда, в истории о Джоне Керване из замка Хэкетт. О Керванах^{10}

вообще в тех местах много чего могут порассказать, и вообще, по слухам, они ведут свой род от брака смертного с каким-то духом. Они известны были на всю округу своей красотой, и я читал где-то, что мать нынешнего лорда Клонкерри тоже была из этой семьи.

Джон Керван был большой любитель скачек, и вот однажды он выгрузился на берег в Ливерпуле на пару с прекрасной лошадью, которую собирался выставить на скачках где-то в центральной Англии. В тот же вечер, когда он прохаживался в порту, к нему подошел мальчишка, худой, как щепка, и спросил его, куда он поставил лошадь на ночь. Керван ответил. «Не оставляй ее там, — сказал заморыш, — эта конюшня сегодня же ночью сгорит.» Он перевел лошадь в какое-то другое место, а конюшня, конечно же, сгорела ночью дотла. На следующий день мальчишка подошел к нему опять и попросил в награду право выступить на его лошади жокеем на предстоящих скачках — и тут же ушел. Настало время скачек. Мальчишка вынырнул откуда-то буквально в последнюю минуту, вскочил на лошадь и сказал: «Если я ударю ее хлыстом и хлыст у меня будет в левой руке, я проиграю, но если рука будет правая, ставь тогда все, что у тебя есть». Все дело в том, объяснил мне Падди Флинн, от которого я историю эту и услыхал, что «от левой руки толку — тьфу! Ты можешь ей креститься и все такое хоть до Второго Пришествия, а баньши будет все едино, что вон той вон раките». Короче говоря, заморыш стегнул лошадь правой рукой, и Джон Керван сорвал банк. Когда скачки закончились, он спросил мальчишку: «Что я могу для тебя сделать?» — «Ничего, кроме одной только вещи, — ответил тот, — матушка моя живет на твоей земле, а меня украли, давно еще, прямиком из люльки. Будь добр к ней, Джон Керван, а я стану приглядывать за твоими лошадками, и куда бы они ни забрели, никакая беда к ним не пристанет; но только больше ты меня видеть не сможешь». Тут он стал таять, таять и совсем исчез.

Иногда крадут и скот, чаще всего, кажется, это касается «утопленников». Падди Флинн рассказывал мне, что в Клэрморрис, графство Слайго, жила одна бедная вдова, и было-то у нее всего что — корова да теленок. Корова свалилась как-то в речку, и ее унесло течением. Нашелся поблизости человек, который сходил к одной рыжей женщине — рыжие, как принято считать, понимают в таких делах поболее прочих, — и она ему подсказала свести теленка на берег, а самому схорониться где-нибудь рядом и ждать. Он так и сделал. Спустился вечер, и теленок начал мычать. Немного погодя по кромке воды снизу пришла корова и стала его кормить. Тогда, как ему и было велено, человек тот схватил корову за хвост. Корова потащила его за собой, через изгороди, через канавы, пока они не добрались до заброшенного старого форта. Там внутри он увидел всех, кто на его памяти в деревне помер: одни расхаживали туда-сюда, другие сидели просто так. С самого края сидела женщина с ребенком на коленях, и она ему крикнула, чтобы он все делал так, как ему велела рыжая, и тут он вспомнил, как она ему говорила: «Пусти корове кровь». Он ударил корову ножом, и пошла кровь. Чары рассеялись, и ему сразу удалось повернуть ее в сторону дома. «Эй, путы не забудь, — сказала женщина с ребенком на коленях, — возьми вот эти, что ко мне поближе». На кусте висело три пары пут, он взял с собой одну и без дальнейших приключений отвел корову ко вдове.