Кельтский круг

Хафнер, вздохнув, пнул слепца в лодыжку, а когда тот с воплями запрыгал на одной ноге, сердито отодвинул его в сторону. В тот же миг образовался клубок из хищных черных дамских когтей, развевающихся рыжих косм, кулаков Эрвина, мощно поражающих воздух, и четырех полицейских. Посередине вихря пассивно стоял Матиас. Вскоре группа Тойера прорвалась за занавес, но за ним оказался точно такой же, плотный и светонепроницаемый, он закрывал черную фанерную дверь. Окурок Хафнера полетел в лицо одной из старушек, и та с визгом отступила; другую Тойер ударил по коленке, стыдясь самого себя, но довольно сильно, и она тоже взвыла. Однако Эрвин и Матиас вцепились сразу в четверых полицейских. Мобильник Тойера упал на пол, а за ним и сам гаупткомиссар. Штерн причитал, что не может ударить слепого, после чего Хафнер предложил ему взять на себя Матиаса, а уж с Эрвином он справится. Скорее подчиняясь силе гравитации, чем намеченному плану, они проскочили сквозь завесы. И очутились внутри, где было темно, хоть глаз выколи.

— Вы все тут? — крикнул Тойер. — Хафнер, где твоя зажигалка?

— Этот гад выбил ее у меня из рук.

— Штерн?

— Да, я тут, но не знаю… Я не вижу, где дверь…

— Я тоже здесь. — Голос Лейдига донесся с другой стороны. — Эрвин только что меня толкнул. Значит, он тоже в баре.

— Матиас? — крикнул Тойер.

— Вероятно, он остался снаружи. Вывернулся, — ответил голос Штерна.

— Сейчас он, вероятно, вооружает своих друидов-подростков священными дубинками, — простонал Тойер.

— Лейдиг, Эрвин ущипнул тебя за задницу? — спросил Хафнер.

— Да, ужасно больно.

— Так это был я, сорри. Принял тебя за Эрвина. Вероятно, наш слепец торчит у входа; подставил свои телеса двум похотливым ведьмам.

Несмотря на то, что посетители часто собирались тут в темноте, вдыхали всевозможные запахи и слушали всякую чушь, для Тойера это место было исполнено жути.

— Господин Людевиг и фрау Кильманн. Мы из полиции. Нам известно обо всем, что вы совершили. Мы хотим с вами побеседовать. Вы показали свою силу и совершили уже достаточно зла. Пора остановиться… — Ужас растекался по телу могучего сыщика, заползал во все уголки его души, но то был черный пожар, холодный огонь, которым наполнено Ничто. — Поговорите со мной. Мы собрались здесь, где царят Мрак и Нун… Я распознал кельтский круг, ощутил силовое поле. Я достоин разговора.

В его сознание проник тихий голос Людевига:

— Господин комиссар, речь не о том, кто чего достоин! Нет ничего достойного, кроме поступка. Существует лишь самосозидание под эгидой Гермеса Трисмегиста… — Где находился калека? Тойер отчаянно пытался определить, откуда доносится его голос. Ему казалось, что он слышит тихие шаги. Приходилось рассчитывать на то, что к вещающему преступнику тихонько подкрадутся молодые комиссары, и он решил продолжать разговор, чтобы облегчить поиски Людевига.

— Вы о чем говорите? Господин Людевиг, что вы хотите сказать?… Ведь вы наверняка хотите, чтобы мы вас поняли. Вы не вульгарные убийцы, ни вы, ни ваша спутница — фрау Кильманн, вы здесь?

— О-о, эта Килле… Килле…

Голос слышался уже с другой стороны. Тойеру показалось, что Людевиг неплохо ориентируется в помещении. Но как ему это удается? Гаупткомиссара начала бить дрожь.

Вот, казалось, он приблизился. Шумел какой-то нагревательный прибор. Или это — жужжание мотора инвалидного кресла? Или все-таки шум обогревателя?

— Господин Тойер, дайте волю вашему духу, вашей фантазии… — Голос звучал уже в другом углу, теперь где-то справа. Слева, в нескольких метрах от Тойера, чертыхнулся Штерн.

— Дьявол, споткнулся.

Впереди кто-то закашлялся, отслаивая от легких килограмм смолы. Сзади неожиданно послышались удары по металлу.

— Что такое? — В пронзительном голосе Лейдига слышалась плохо скрытая паника.

— Сейчас раннее утро, — продолжал Людевиг; комиссару показалось, что голос словно кружился вокруг него. — Ночь еще не разжала свою по-весеннему свежую хватку, не убрала свои темные пальцы с макушек деревьев. Последние заморозки уже не серебрят траву, но все же ощущаются в предрассветных сумерках. Я вижу их сероватый плат в лесу, когда плебс еще спит. За окном усердно насвистывает дрозд. Коротенькая песенка поначалу тронула мне душу…

Тойер мысленно посмотрел в окно на Шлирбахский лес, увидел на карнизе дрозда.

— Потом я присмотрелся к пичужке. Скучный, черноватый сюртучок из перьев, тусклые бусинки глаз, взгляд пустой, будто яичная скорлупа; на правом крыле просвечивает розовая кожица. На клюве белое пятнышко. Словно дрозд клевал помет. Привет от археоптерикса. Палеозавр со слабостью к червям, переодевшийся в это серое безобразие. Он маячит передо мной, прямо передо мной, нас разделяет лишь тонкая пластина стекла. Соседская кошка грациозно подкрадывается к птице на бархатных подушечках. — Неожиданно голос зазвучал рядом с ним. Тойер отскочил в сторону, споткнулся и вместе с тяжелым барным табуретом рухнул на пол, ударившись головой о стену.

— Легким ударом лапы она смахивает дрозда с оконного карниза. Далее следуют жалобный писк и блаженное мяуканье.