Кемаль Ататюрк

Защитники порядка, гаранты стабильности режима, те, кто был у власти и не хотел ее никому уступать, действительно выиграли. Они выиграли у разношерстной коалиции недовольных: бедных крестьян, страдающих от дополнительных налогов, коммерсантов, терпящих убытки из-за безработицы в портах, вызванной мировым экономическим кризисом, и новой торговой политики Исмета, и многих других недовольных действиями правительства. Они выиграли благодаря слабости окружения Фетхи и его собственным ошибкам. И наконец, выиграли даже у самого гази, так как либеральная партия была его детищем, он участвовал в подборе ее кадров и разработке ее программы.

Впервые с момента прибытия в Анатолию Кемаль ошибся и был вынужден отступить вопреки собственному желанию. Он считал, что его страна созрела для политической жизни по-европейски, и надеялся устранить Исмета. Премьер-министр сумел переиграть его; при поддержке Февзи, дорожащего своим постом начальника Генерального штаба, он сумел убедить гази в том, что «этот национальный блок», о котором думал президент республики после муниципальных выборов, был ошибкой. «Не следует жертвовать авторитетом государства во имя свободы». — Кемаль присвоил это утверждение министра внутренних дел. Республика едва достигла сознательного возраста, ее состояние всё еще оставалось шатким, и свобода может подождать еще несколько лет.

Но трещина, возникшая между ним и народом в результате относительного успеха либеральной партии, обеспокоила Кемаля. На муниципальных выборах либеральная партия получила примерно одинаковое количество голосов с Народной партией в Адане; 70 процентов голосов Народная партия получила в Трабзоне и треть голосов — в Стамбуле.

Глава третья

МЕЖДУ ДЕМОКРАТИЕЙ И ДИКТАТУРОЙ

«Правильно ли мы поступили, создав либеральную партию? — спрашивал Кемаль своих спутников, следуя в поезде из Анкары в Кайзери. — И правы ли мы были, распустив партию?» Шесть его соратников единодушно ответили «да», хотя каждый из них имел свои соображения по поводу происходящего и того, что следует предпринять. Шюкрю Кайя, министр внутренних дел, не мог забыть годы, проведенные в Париже в обществе Жореса, и был сторонником «умеренного этатизма» (умеренного участия государства в управлении хозяйством).

— Что означает «умеренный этатизм»? — спросил у него Ахмет Хамди, новичок в окружении гази. Он с нетерпением ждал ответа, что не удивляет, если учесть его активное участие в экономике страны: Ахмет Хамди был директором Компании железных дорог Анатолии, Компании судоходства Турции, австрийско-турецкой палаты торговли, директором монопольной компании порта Стамбула. Еще в 1925 году он объявил о «своего рода государственном капитализме».

— Это прямой перевод с французского, — ответил Шюкрю Кайя. — Этатизм развивается в Европе как социализм и либерализм, но эта система не может сравниться ни с какой другой. В Европе, особенно в Германии, есть государственный социализм, где, как и у нас, государство контролирует экономический сектор. Нам хотелось бы иметь подобную систему.

— Но это социализм! — воскликнул Хамди, который еще недавно приветствовал вмешательство государства в экономику при условии, что «государство… не выходит за пределы экономических и торговых законов, а, напротив, управляет государственными предприятиями в соответствии с экономическими требованиями».

— Нет, — возразил министр внутренних дел, — мы не хотим этого. Мы хотим создать иной государственный социализм. Впрочем, во многих аспектах мы расходимся с социализмом…

Хамди остается скептически настроенным. Позволит ли этот «умеренный этатизм» устранить недостатки, которые вызывают столько критики: тяготы налогов, поведение госслужащих, проблемы сельского хозяйства, влияние аферистов в партийных рядах? Гази знал об этих проблемах и считал их достаточно серьезными. Поэтому он предпринял эту поездку, начатую на следующий день после роспуска либеральной партии, но задуманную гораздо раньше. Кемаль хотел выслушать людей и понять; за исключением поездок в Стамбул он не ездил по стране с 1925 года. Связи Кемаля с народом ослабли; он должен снова завоевать доверие народа.

«Шесть стрел»