Кемаль Ататюрк

Традиционная церемония: генерал-победитель принимает своего поверженного противника. Встреча Кемаля с Трикуписом состоялась в Ушаке 3 сентября. Гази пожимает руку противникам и предлагает им кофе и сигареты. Победитель держится просто. Трикупис не скрывает своего отчаяния. «Успокойтесь, — говорит ему Кемаль. — Вы знаете, — добавляет он с притворной лестью, — история знает немало великих военачальников, оказавшихся пленниками: например Наполеон».

Шокированный Трикупис ничего не хочет слушать: «Мои адъютанты сбежали, бросив меня; я должен покончить с собой». Кемаль решает тогда положить конец этой мучительной сцене и поворачивается к Исмету: «Эти господа устали. Позаботьтесь о том, чтобы они смогли отдохнуть». Снова Кемаль пожал руку Трикупису: «Вы — наши гости, будьте спокойны. Скажите мне, если вы хотите чего-нибудь». — «Предупредите мою жену, она в Стамбуле».

Деревня Ниф находится примерно в тридцати километрах от Измира. Многочисленная толпа окружает машину Кемаля, гази спокойно скручивает сигарету; его близким известен этот жест, ради которого, если нужно, он может прервать беседу. Из толпы выходит мужчина, внимательно смотрит на Кемаля, затем достает открытку из кармана, изучает ее, снова сосредоточивает взгляд на живом Кемале и снова повторяет проверку. Наконец он поворачивается к толпе: «Друзья, это Мустафа Кемаль».

9 сентября 1922 года Мустафа Кемаль-паша входит в Измир.

Глава десятая

ПОЖАР

Когда в Измир вошли первые эскадроны турецкой кавалерии, в городе царила впечатляющая тишина. Корабли союзников всё еще стояли на якоре в порту. В течение трех дней греческая армия покинула город. Прибытие Кемаля, окруженного эскортом кавалерии с шашками наголо, изменило всё: толпы жителей с восторгом приветствовали его. Освобожденный турецкий Измир встречал своих героев.

Кемаль, находящийся в машине с Исметом и Февзи, не скрывал своих чувств. Они направляются к зданию муниципального совета. Он смотрит на флаг, развевающийся над крепостью Измира после сорока месяцев вражеской оккупации. Сорок месяцев…

Взгляд Кемаля, более холодный, чем обычно, обращается к приветствующей его толпе. Чего они ожидают от него? Отмщения, чтобы забыть оккупантов, их жестокую расправу над турецким населением, сожженные и ограбленные ими дома? Турки требуют мести.

Для Мустафы Кемаля подготовлена резиденция на севере залива, в комфортабельном пригороде Каршияка, называемом нетурецким населением Корделио, в честь легендарного Ричарда Львиное Сердце (Coeur de Lion),

останавливавшегося там. Выйдя из машины, Кемаль обнаруживает греческий флаг, расстеленный на ступеньках лестницы, ведущей в дом. Удивленному генералу объясняют, что король Константин, входя в этот дом, растоптал турецкий флаг. Кемаль с трудом скрывает отвращение; он ведь даже пожал руку побежденному Трикупису, что отказались сделать Исмет и Февзи. «Это было ошибкой, какую я не совершу. Флаг — это гордость и честь нации. Его нельзя швырять на землю и топтать. Уберите флаг!»

Такой акт благородства гази едва ли был понят. В этом израненном городе турецкие войска не смогли поддерживать порядок. Участились грабежи и жестокая расправа с нетурецким населением, тем более что командующий турецкими войсками Нуреддин-паша, известный своей независимостью и жестокой решительностью, распорядился выселить греков и армян из города. В городе началась паника; тысячи людей устремились в порт. Между турками и иностранными представителями, гражданскими и военными, — полное непонимание: но разве французы и англичане проявляли какую-либо инициативу, когда с турками жестоко расправлялись греки?

Горящий Измир

Насколько Кемаль озабочен драмой, происходившей в Измире в начале сентября 1922 года? Как отмечает в своем дневнике Халиде Эдип, 10 сентября гази пребывал в хорошем настроении. В этот день он познакомился с молодой женщиной по имени Латифе. Она вернулась из Франции, где изучала право, как сообщил Кемаль Халиде и добавил доверительно: «У нее на шее небольшой медальон с моим портретом». Паша решает, что Латифе влюблена в него, пишет Халиде Эдип, но в него влюблены все женщины.

Латифе решительно ворвалась в жизнь Кемаля. Прорвавшись через преграду его адъютантов, распахнув дверь его кабинета, она предстала перед гази 10 сентября 1922 года. Прежде чем Кемаль успел отреагировать, молодая женщина в черном пальто и сиреневой шляпе с вуалью представилась: «Меня зовут Латифе, я — старшая дочь Муаммера Ушакизаде (знатного жителя Измира). Я пообещала, что поцелую вашу руку», — добавляет она, сопровождая слова жестом. Латифе двадцать четыре года, но она выглядит старше, невысокая брюнетка, она восполняет недостаток физической красоты подкупающим шармом европейских манер. Владея французским, как француженка, много путешествуя по Европе, овладев таинственными секретами «общества», будущая супруга Кемаля заняла бы достойное место в любом салоне Парижа или Лондона.