Кэннон

Затем Хендрикс целует меня, и я знаю, что независимо от того, что произойдёт, последствия церемонии награждения, всё будет хорошо.

Эпилог 1

Хендрикс

Эдди храпит во сне — тоже неслабо. У неё третий триместр, и она шумит, как чёртов товарный поезд. Она опирается на подушки, несколько у неё за спиной, а одна под коленями, как будто она спит в глубоком кресле, и я протягиваю руку и провожу по её быстро растущему животу, стараясь не разбудить её.

Сейчас я сплю не больше, чем раньше, но это не потому, что я больше убегаю. На самом деле, я перестал убегать от всего. Когда я сказал Эдди, что люблю её, я не шутил. Я не хотел её отпускать.

Мы скрывались в течение недели после того, как всё случилось. На следующий день я думал, что Эдди облажается. Но её фанатам понравилась песня, и клип с её речью и песней был воспроизведён повсюду. Эдди тоже огребла по полной. Она наняла адвоката-питбуля и команду по связям с общественностью и отчаянно сопротивлялась, когда звукозаписывающий лейбл попытался заявить, что наши отношения нарушают её пункт о морали. Мы объезжали прессу, давали интервью на ток-шоу, и, что удивительно, публика в основном поддерживала нас.

Это были не только радуги и бабочки. Эдди договорилась со студией, и её контракт был расторгнут. Но в итоге она ничего им не должна, и она была свободна от всего этого.

Эдди слегка фыркает и мягко двигается, её рука накрывает мою, и я прижимаюсь к ней, вдыхая её запах и закрывая глаза. Я, может, и не засну, но я буду лежать здесь, довольный со своей будущей женой и ребёнком. Я знаю, что у меня есть будущее с ними. И этого достаточно.

* * *

Эдди

Я иду по белому песку, ослепительно яркому в лучах солнца, мои руки разглаживают ткань белого сарафана на моём всё увеличивающемся животе. Хендрикс берёт меня за руку, и на его лице самая широкая улыбка, которую, думаю, я когда-либо видела.

— Ты уверена, что хочешь этого, сладкие щёчки? — спрашивает он.

— Ты уверен, что хочешь сделать это со мной? — спрашиваю я. — У меня распухли ноги, и я даже больше не хожу, я везде ковыляю вразвалочку. Как утка. Большая жирная гигантская утка.

Хендрикс разворачивает меня, обхватывает руками, проводит по моему животу, уткнувшись лицом мне в шею.

— Я определённо уверен, — отвечает он. — Я никогда ни в чём не был так уверен в своей жизни. Это то, чего я хочу. С тобой и с нашим сыном.

У нас будет мальчик. Я стану матерью. И, с сегодняшнего дня, здесь, на пляже, женой. Всё так, как и должно быть. На самом деле, это лучше, чем я могла себе представить. Я была готова к тому, что всё пойдёт плохо, к последствиям после церемонии награждения.

Это было нелегко, это точно. Я потеряла свой выгодный контракт со звукозаписывающим лейблом. И нескольких друзей. Моя мать и отец Хендрикса с нами не разговаривали. Его отец никогда больше ничего не рассказывал об их ссоре, ни одному СМИ. Моя мать, с другой стороны, предположительно пишет книгу, рассказывающую обо всём. Но моя сестра Грейс была одной из моих самых больших сторонниц, и мы стали ближе, чем когда-либо. И я знаю, что наш сын и Брейди будут расти вместе.

Сейчас я пишу песни как сумасшедшая. Я основала свой собственный лейбл, инди-лейбл, и собираюсь выпустить фолк-альбом через пару недель. Я также выхожу замуж за Хендрикса — примерно через пять минут. И у нас будет ребёнок.

Когда священник говорит:

— Вы можете поцеловать невесту, — Хендрикс улыбается.

— Чёрт возьми, да, — шепчет он мне на ухо. И когда он целует меня, это совсем как в первый раз, под рощей. Нам снова шестнадцать лет, мы подростки, у нас вся жизнь впереди, и мир перестаёт вращаться, и вот так просто всё становится таким, каким должно быть.

Возможно, моя жизнь не совсем сказка, как все, включая меня, думали, когда впервые узнали обо мне. Но даже если она не идеальна, и мы с Хендриксом и близко не подходим к тому, чтобы быть вымышленными членами королевской семьи, это наша история. Мы будем жить по нашей версии долго и счастливо.

И этого достаточно.

Бонусный Эпилог

Эдди

Пять лет спустя

— Они наконец-то заснули. Ты можешь в это поверить? — я падаю в кресло в гостиной, кладу ноги на пуфик и закрываю глаза. — Сейчас только девять вечера. Помнишь, когда мы не были полностью измотаны в девять вечера?

— Кажется, что с тех пор прошла целая жизнь, — говорит Хендрикс. — Я не знаю, откуда у Уотсона столько энергии. После того, как он весь день бегал как сумасшедший по парку и после обеда занимался плаванием, можно подумать, что он, по крайней мере, немного устал.

Наш пятилетний сын Уотсон, названный в честь друга Хендрикса из морской пехоты, который был убит на службе, неугомонный и очаровательный.

И полон бесконечного количества энергии.

— Я знаю, — говорю я. — Хейли такая же. Этот ребёнок всё ещё говорит со скоростью миля в минуту, даже после того, как её уложили в постель. Клянусь, она может разговаривать со стеной.

Хейли только что исполнилось три года, а она уже характерная. Она точно знает, чего хочет, и не боится сказать об этом.

Хендрикс говорит, что она похожа на меня.