Кентервильское привидение (сборник)

Отказ лорда Кентервиля весьма расстроил мистера Отиса, и он просил его еще раз подумать над этим вопросом, но добродушный пэр твердо стоял на своем, и в конце концов послу пришлось разрешить дочери принять подарок призрака. Когда весной 1890 года молодую герцогиню Чеширскую после свадьбы представляли королеве, драгоценности вызвали всеобщее восхищение. Как видите, Вирджиния вышла замуж за своего юного поклонника, едва он достиг совершеннолетия, и получила титул – награду всех примерных американских девушек. Оба они были так очаровательны и так влюблены друг в друга, что все радовались их браку, кроме старой маркизы Дамблтонской, которая надеялась женить герцога на одной из своих семи незамужних дочерей и даже устроила в его честь не менее трех весьма разорительных обедов. Вторым недовольным был, как ни странно, сам мистер Отис. Он очень любил молодого герцога, но был принципиальным противником титулов и, выражаясь его собственными словами, опасался, «как бы пагубное влияние привыкших к роскоши аристократов не заставило нас забыть истинные принципы республиканской простоты». Однако он преодолел свои сомнения, и я могу с полной уверенностью заявить, что, когда он под руку с дочерью входил в церковь Святого Георгия на Ганновер-сквер, никто с севера на юг и с запада на восток Англии не выглядел более горделиво.

Когда кончился медовый месяц, герцог и герцогиня Чеширские вернулись в Кентервильский замок и на другой же день отправились к уединенному кладбищу у сосновой рощи. В свое время было много споров относительно надписи на могиле сэра Саймона, но в конце концов решили высечь на каменной плите только инициалы старого джентльмена и стихи, начертанные на окне в библиотеке. Герцогиня принесла на кладбище великолепные розы и положила их на могилу. Постояв некоторое время в молчании, они медленно прошли к полуразрушенному алтарю старого монастыря. Здесь герцогиня присела на упавшую колонну, а молодой супруг прилег у ее ног и закурил, глядя в прекрасные глаза своей жены. Вдруг он отбросил сигарету в сторону, взял жену за руку и сказал:

– Вирджиния, у жены не должно быть секретов от мужа.

– Милый Сесил, я ничего от тебя не скрываю!

– Нет, скрываешь, – улыбаясь, ответил он. – Ты так и не рассказала мне, что произошло, когда ты пошла за призраком.

– Я никому не говорила об этом, Сесил, – серьезно возразила Вирджиния.

– Знаю, но мне-то ты могла бы сказать.

– Пожалуйста, не проси меня, Сесил, я не могу. Бедный сэр Саймон! Я многим ему обязана. Да, да, не смейся, Сесил, я говорю правду. Он открыл мне, что такое Жизнь, что означает Смерть и почему Любовь сильнее их обеих.

Герцог приподнялся и нежно поцеловал жену.

– Пусть это останется твоей тайной, лишь бы сердце твое принадлежало мне, – прошептал он.

– Оно всегда будет твоим, Сесил.

– А нашим детям ты когда-нибудь расскажешь?

Вирджиния покраснела.

Преступление лорда Артура Сэвила

Размышление о чувстве долга

(Перевод Д. Аграчева)

1

Леди Уиндермир давала последний прием перед Пасхой, и дом был заполнен до отказа. Шесть министров явились прямо из парламента в орденах и лентах, светские красавицы блистали изящнейшими туалетами, а в углу картинной галереи стояла принцесса София из Карлсруэ – грузная дама с роскошными изумрудами и крохотными черными глазками на скуластом татарском лице; она очень громко говорила на скверном французском и неумеренно хохотала в ответ на любую реплику. Как все чудесно перемешалось! Сиятельные леди запросто болтали с воинствующими радикалами, прославленные проповедники по-приятельски беседовали с известными скептиками, стайка епископов порхала из зала в зал вслед за дебелой примадонной, на лестнице стояли несколько действительных членов Королевской академии, маскирующихся под богему, и прошел слух, что столовую, где накрыли ужин, просто оккупировали гении. Без сомнения, это был один из лучших вечеров леди Уиндермир, и принцесса задержалась почти до половины двенадцатого.

Как только она уехала, леди Уиндермир вернулась в картинную галерею, где знаменитый экономист серьезно и обстоятельно разъяснял научную теорию музыки негодующему виртуозу из Венгрии, и заговорила с герцогиней Пейсли.