Кероглу

Жизнь за тебя отдам я, Кероглу.Пленит меча блистание меня:Приди и увези, коль ты игид —Измучили стенания меня.На Ченлибеле доблестный герой,Перед врагом, как муж, стоишь горой!Верна я слову — буду век с тобой, —Нет в мире постояннее меня.Султана дочь — Нигяр — уже давноПрезрела шаха с ханом заодно.Есть у меня желание одно:Зови своей желанною меня[31]

Только Кероглу прочитал письмо, тотчас же призвал он Дели-Мехтера[32]

и сказал:

— Оседлай Гырата, я должен ехать в Стамбул.

— Кероглу, где твой разум, что тебе делать в Стамбуле? — запротестовали воины. — Не знаешь разве, что паши жаждут твоей крови? Поедешь и пропадешь.

— Нет, — сказал Кероглу, — я должен ехать.

— Да скажи, наконец, — настаивали удальцы. — Почему ты должен ехать?

Кероглу прочел им письмо Нигяр. Выслушав его, Дели-Гасан повернулся к воинам и сказал:

— Разве может не ехать он после этакого письма? Такому молодцу, как наш Кероглу, как раз под пару будет такая розочка, как султанская дочь. Только, друг Кероглу, путь тебе предстоит трудный и опасный. Не езди один. Позволь и нам отправиться с тобой.

Тут Кероглу прижал к груди свой саз и сказал:

— Нет, Дели-Гасан!

К своей красавице, игид,Один поедет он, один.Чтоб враг был по заслугам бит,Один поедет он, один.И неприятеля сразит,

И край враждебный разорит,И налетит, и сокрушит —Один поедет он, один.Он свой стальной надев доспех,Пройдет дорогу без помех.Храбрец, одолевая всех,Один поедет он, один.К Нигяр спешит он — не свернутьЕго с пути-пылает грудь.В далекий путь, в далекий путьОдин поедет он, один.Я, Кероглу, беру клинок,Чтобы султана, что жесток,

Перед Гыратом гнать я смог —Один поеду я, один.

И снова повторил то, что пропел под звуки саза:

— Мои отважные удальцы, за Нигяр-ханум отправлюсь я один. Вы оставайтесь. Охраняйте Ченлибель.

Оказав это, Кероглу поднялся. Отвага его пришлась по нраву Белли-Ахмеду.

— Кероглу! — сказал он. — Поверь глазу моему — только ты достоин Нигяр-ханум. Жаль, если девушка эта достанется кому-нибудь другому.

На голос любимой скорей отзовись.Иди, Кероглу, спеши, Кероглу.За милую — тоже отдать бы мне жизнь!Иди, Кероглу, спеши, Кероглу!Тирме[33] у нее — небывалый цвет.Как райская птица — прекрасней нет.Исполнилось ей пятнадцать лет.

Иди, Кероглу, спеши, Кероглу!Нигяр, как пери, это — имя ее.В дорогу бери это слово мое:Увидишь — не сможешь уйти без нее,Иди, Кероглу, спеши, Кероглу!Ахмед говорит: отказаться нельзя.Любою водой напиваться нельзя.И сразу во всем разобраться нельзя.Иди, Кероглу, спеши, Кероглу!

— Ну, я отправляюсь в путь, — сказал Кероглу Дели-Гасану: — Тебе поручаю заботу о молодцах. А Белли-Ахмеду придется побыть у вас до моего возвращения.

Покорно склонив голову, Дели-Гасан тотчас приказал взять Белли-Ахмеда под стражу, и двум воинам крепко-накрепко стеречь его. У Кероглу был такой обычай. Всякого вестника он не отпустит, пока не проверит сказанного. Если тот говорил правду, Кероглу награждал его и провожал с почетом. Если же тот замышлял зло и язык его был лжив, то дело решал египетский меч.

Только Кероглу успел отдать свои приказания Дели-Гасану, как Дели-Мехтер подвел Гырата. Кероглу подвесил к поясу меч, взял пику и, распрощавшись со своими удальцами, соколом взлетел на спину Гырата и пустился в путь.

Когда Гырат чувствовал, что поводья не натянуты, он летел, точно пущенная из лука стрела. Удальцы только-то и увидели, что пыль на дороге к Ченлибелю. Молнией несся окрыленный Гырат, перелетал через горы, мчался над долами. Другой бы такой путь и за неделю не осилил, а он уже на следующий день к вечеру подскакал к Стамбулу.

Кероглу постучался в двери первого же встретившегося ему на окраине домика. Ему открыла старушка.